Стерва занималась любимым делом. Она стащила с моей ноги тапочку, потрепала ее, рыча тенором, и отволокла в самый дальний угол. Теперь она примеривалась ко второй тапочке. Стервозность ее характера проявлялась во многом, но особенно в отношениях с тапками. Катя к этому привыкла, я тоже, а гости поначалу не понимали, почему их обувь через пятнадцать минут оказывалась под тумбочкой на гнутых ножках.

Наказывать Стерву было бесполезно. Размером она меньше стандартной кошки раза в полтора, но упрямства в ней на целого осла, да и стоит слишком дорого, жалко зашибить.

Во втором часу ночи я почувствовала, что засыпаю. Засунув под подушку с шелковой наволочкой записки со всеми известными мне мужскими именами, я прошептала: «Сплю на новом месте, приснись жених невесте» и легла на водный матрас, обнявший меня со всех сторон с трепетом и нежностью. Давно надо было заняться устройством личной жизни — первый шаг, считай, сделан, список составлен.

Утром в гости пришел Григорий. Вначале он долго звонил, потом открыл дверь своим ключом. Автоматически, как у себя дома, повесил длинное пальто в шкаф прихожей, поменял туфли на тапки, прошел в комнату и сел на край всколыхнувшейся кровати.

— Настя, ты уже взрослая, можешь сама решать. Зачем тебе квартира на первом этаже? Есть отличное предложение. Двухкомнатная на пятом, переезд оплачиваю я, и пятьдесят тысяч в придачу.

Мне спросонья было не до общения с надменным Григорием, меня больше волновал вопрос «суженого», а для этого надо было достать из-под подушки записку с именем. При взрослом мужчине предаваться подобным детским забавам было неудобно, но записку под подушкой я все-таки нащупала. Развернула…

Я что, вчера слишком спать хотела? Что это за имя — Сигизмунд? Совсем я себя не люблю, если такое могла записать вечером. Настроение упало «на ноль». Григорий все бубнил о квартирах и деньгах, обсуждая вопрос переезда. Он решил, что обмен мы уже обговорили и пришли к соглашению.

— Гриша, но меня больше всего устраивает первый этаж. Если лифт сломается, а ломается он обязательно, например, когда отключается электричество, тогда мне необходимо будет забираться на высокий этаж. Не с моей ногой делать такие альпинистские восхождения.

Григорий, прищурившись, бросил на меня взгляд с видом барина, объясняющего бестолковой дворовой девке алфавит:

— Настя, в тех домах, о которых я говорю, есть собственные подстанции и лифты там не ломаются.

— А разве бывают хорошие двухкомнатные квартиры за сорок тысяч в элитных домах? Насколько я помню, ты платил за эту сорок, а с тех пор недвижимость подорожала.

Григорий думал о своем и мой вопрос сначала не понял. Потом снисходительно улыбнулся:

— Настенька, квартира, которую я тебе предлагаю, стоит не сорок, а почти семьдесят. Но мы столько лет были дружны с тобой, я так любил Катю…

Стерва понюхала тапочки Григория, и он скинул один, чтобы ей было удобнее. Собака поместилась в тапочке почти полностью.

— Квартира в Крылатском, престижный район… И пятьдесят наличными.

Не нравился мне сегодня Григорий. Дергается, смотрит не на меня, а в сторону. Врет. Но в чем врет? Нормальный вроде бы мужчина, то есть не последнее говно, а тут такое… Мутный разговорчик получался.

— Мне надо маме позвонить, посоветоваться.

— Настя, ты же взрослая, тебе двадцать пять лет.

Я сморщилась. Ой как не люблю, когда говорят о моем возрасте и моей несамостоятельности! На самом деле мне двадцать восемь. Ну и что? Я тут же набрала мамин телефон.

— Алло, мам, ставки растут. Григорий предлагает квартиру в два раза лучше и денег полтинник баксов в придачу.

Мама помолчала, я слышала, как она барабанит пальцами по столу.

— Знаешь, мы сегодня с тобой к Илье приглашены, ему полковника дали, вот там и поговорим. Передавай Григорию привет и отсылай его до завтра. Маше не терпится тебя увидеть. Надень скромное черное или однотонное платье, все цацки сразу на себя не навешивай, а только самый дорогой бриллиантовый гарнитур…

— Мам, ну сколько можно. Я же не дура какая-нибудь, соображу.

Григорий старательно следил за действиями собаки, на меня опять не смотрел.

— Она сказала, что мы завтра дадим ответ. Сегодня идем к дяде Илье, ему полковника дали, надо отметить.

— Завтра?

Григорий из всего разговора услышал только это слово, остальное его не касалось. Он встал и ушел без «до свидания» или «пока», вытащив по пути пальто из шкафа. Совершенно на него не похоже. Или он всегда был показушно воспитанным, а мы не замечали? Хотя, если б у меня оттяпали купленную мною квартиру, я бы и улыбаться не смогла… А может, Катя просто бравировала перед знакомыми богатым любовником, может, она дала деньги на покупку? С теткой все могло быть.

Закрыв за Григорием дверь, вернее, обе стальные двери, я села перед трельяжем в спальне. Григорий не услышал, что мы сегодня идем на обмывание звания «полковника», ему это не важно, а вот для меня это событие из ряда вон выходящее.

В гостях у маминого брата мы бывали примерно раз в год, к сестре дядя Илья относился хорошо, а меня приглашали из жалости. Я последние года два и не была там ни разу, в основном из-за Андрея, сына Ильи и тети Маши. В детстве он мне постоянно хамил, а в последнее время разговаривал как с неизлечимо больной, умственно отсталой…