Шрифт:
И всегда любил.
В нем было что-то, что признавало безупречность плавного слияния их натур — как времен года на Форусе: всегда меняющихся, несмотря на вечное постоянство. Что-то, что он только лишь недавно полностью понял.
Оно раскрылось ему через их физическую близость. Их слияния были сильны и часто неконтролируемы.
Он думал, что она знала его.
А сейчас они отдалятся.
Он сел на краю постели. Этого он не желал.
Для ее дома было так важно, чтобы она развлекала его все это время? Впервые Джорлан задумался над этим. О, он знал, что она пошла на скрепление с ним с этой целью — все Лорды так делали.
По какой-то странной причине Маркель Тамрин решила, что он — будет отцом ее потомков. Он размышлял об этом тоже. Грин никогда не показывала ни малейшей склонности к скреплению до встречи с ним. Могла она решиться на скрепление, в качестве любезности его бабушке?
У него упало сердце.
Она могла.
Он думал, что у нее есть какие-то нежные чувства к нему — доказательством этому служила необычная свобода, предоставленная Грин ему. Как он должен признаться ей, что полностью влюблен, что, как он знал, они могли бы разделить, если она собирается отослать его в отдаленное поместье Тамринов, где он очень редко будет видеть ее?
Как он сможет вынести мысль о ней в руках другого мужчины?
Где будет его ребенок? С ним или с ней?
У него в горле образовался комок. Несмотря на свои протесты по этому поводу, он не хотел быть разлучен со своим малышом.
Джорлан провел трясущейся рукой по лицу.
Он понимал, что, несмотря на свои убеждения, не желал терять свою семью.
Он стиснул отброшенное покрывало в кулаке. Он все еще было слегка теплым от их тел. Зарывшись лицом в ткань, он вдохнул смешанный аромат их страсти. Он окутал его как теплый покров дома. Еще раз его натура его подвела. Он не смог бы отменить стремления своего сердца. Это сердце должно было довериться ей.
Грин забралась в самые дальние закоулки дома. Самый верхний этаж.
Там она воспользовалась цепочкой на поясе, чтобы открыть особую лестницу, ведущую под купол крыши. Круглая комната была открыта всем стихиям. В старые времена она служила наблюдательным пунктом за любыми незнакомыми местными видами, которые могли оказаться враждебными поселенцам. Но никто так и не объявился. Такие комнаты назывались визионарии, [176] получившие романтическую репутацию из-за того, что часто использовались влюбленными Лордами как места для рандеву. Грин всегда пользовалась своим визионарием как убежищем.
176
Визионарий ( visionaries- perched on top of the roofs of houses, these rooms were originally built for defense, but later became places for romantic trysts) — расположенные наверху крыш домов, эти комнаты обычно строились для защитных функция, но позднее стали использоваться как места для романтических встреч.
Она склонилась к перилам и внимательно вглядывалась в простор земель Тамринов.
Ночное небо очерчивало силуэты вершин холмов.
Был виден Аркеус.
Что она сделала, она сделала в известной мере ради этой земли. Ради этой земли и ради своего имя-носящего. Джорлан — наследие Тамринов.
Но не пожертвовала ли она их счастьем, чтобы защитить их от Септибунала?
Она молилась, что нет.
Ее рука неуверенно двинулась к животу. Это случилось недавно, но долго не продлится. Первое шевеление катализатора рождения уже дало знать о себе ее телу. Их желанное дитя.
Драгоценная жизнь, которая должна была бы быть символом большего, чем могущественные игры состояний. Единственная слезинка скатилась по щеке Грин.
Он обнаружил ее в кабинете.
Грин сидела у огнесвета, внимательно просматривая видео-том. Она даже не взглянула вверх, когда он вошел, хотя Джорлан знал, что она ощущает его присутствие.
— Да, что случилось? — Ее голос был спокоен, не холоден, но, несмотря на это, лишен тепла.
Джорлан немного поколебался. Он был не тем мужчиной, который обычно мирится с тем, что ему предлагают. Он сделал глубокий вдох.
— Я не хотел бы, чтобы ты искала наслаждение где-то в другом месте, Грин.
Она в облегчении закрыла глаза, после чего протянула свою руку к нему.
Подойдя к ней, он упал на колени перед ее креслом.
— Прости меня.
Грин вытаращилась на него, широко распахнув глаза, не веря тому, что видит. Это было огромной уступкой. Он принял традиционное положение раскаивающегося имя-носящего возле ее кресла.
Джорлан обнял ее, охватив руками. Говоря, он покрывал ее лицо крошечными поцелуями. Снова, освященным веками способом извинения.
— Я не могу вынести мысли о тебе в руках других. Я…
Грин накрыла его рот своими губами.
Он вытащил ее из кресла, усадив себе на колени. Нетрадиционно.
Ну, вот так больше походило на Джорлана, которого она знала. Грин улыбнулась про себя. Протянув руку, она расчесала пальцами длинные темные волосы. Он схватил ее ладошку и поднес к губам.
— Не спрашивай меня почему, Джорлан, поскольку я не смогу ответить тебе.
— Не буду. — Его глубокий аквамариновый взгляд впился в нее. — Я уже сделал выводы.