— Я так и думал. А теперь я пойду пешкой!

— Много шума из ничего, petit. Где ты научился играть в шахматы? Шах!

Леон с прежним унылым видом двинул в стан врага одного из коней.

— Я забыл, сударь.

Хью внимательно посмотрел на мальчика.

— У тебя на удивление короткая память, ты не находишь, друг мой?

Леон бросил на него взгляд из-под длинных ресниц.

— Да, сударь. Очень прискорбное обстоятельство. А теперь я лишу вас ферзя. Вы невнимательны, сударь.

— Разве? Ты на редкость отчаянный игрок.

— Я люблю азарт. Это правда, месье, что вы на следующей неделе покидаете нас?

Хью с улыбкой отметил это собственническое "нас".

— Правда. У меня дела в Лионе.

Рука Леона в нерешительности зависла над доской.

— Я никогда там не был, — пробормотал он.

— У тебя еще есть время.

— Но я не желаю туда ехать, — Леон хищно взглянул на одинокую пешку. — Я слышал, что Лион — это город отвратительных запахов и неприятных людей.

— И именно поэтому ты туда не поедешь? Что ж, может быть, это и мудро. Что там такое? — Хью поднял голову и прислушался.

Снаружи поднялась какая-то суматоха, затем лакей распахнул дверь библиотеки, и в комнату стремительно вошел герцог. Столик, шахматная доска и фигуры мигом оказались на полу. Леон порывисто вскочил и почти бросился к ногам Эйвона, начисто забыв про условности и хорошие манеры.

— Монсеньор, Монсеньор!

Эйвон встретился глазами с Давенантом.

— Похоже, ты сошел с ума, дитя мое! Леон, я настоятельно прошу тебя успокоиться.

Паж в последний раз поцеловал руку его милости и неохотно поднялся на ноги.

— О, Монсеньор, я был так несчастен!

— Никогда не подозревал мистера Давенанта в жестоком обращении с детьми, — с усмешкой заметил его милость. — Как дела, Хью? — Он подошел к другу и кончиками пальцев коснулся протянутой руки Давенанта. — Леон, если ты уж так рад меня видеть, то будь добр, подбери шахматы. — Эйвон устало приблизился к камину.

— Приятно провел время? — спросил Давенант.

— Весьма познавательная поездка. Дороги в тех краях замечательные. Позволь обратить твое внимание, Леон, что одна из пешек закатилась под кресло. Никогда не следует пренебрегать пешками.

Давенант прищурился.

— И что означают твои слова, мой дорогой друг?

— Всего лишь совет, милый мой Хью. Ты знаешь, из меня вышел бы превосходный отец. Добрейший Честерфильд [32] умер бы от зависти, глядя на меня.

Хью усмехнулся.

— Беседы Честерфильда изумительны.

— Но несколько скучноваты. Что тебе, Леон?

— Принести вина, Монсеньор?

— Мистер Давенант хорошо тебя вымуштровал. Нет, Леон, не надо вина. Надеюсь, Хью, он не причинял тебе беспокойство?

Мальчик с тревогой взглянул на Давенанта. Пару раз они повздорили, стремясь переупрямить друг друга. Хью улыбнулся.

— Твой паж вел себя безупречно.

Его милость перехватил тревожный взгляд Леона и приветливо улыбнулся.

— Приятно слышать. Но я все же хотел бы знать правду.

Леон поднял на него серьезный взгляд, но промолчал. Давенант положил руку Эйвону на плечо.

— Пару раз мы немного поспорили, Аластер. Вот и все.

— И кто победил?

— Мы пришли к компромиссу, — нехотя сообщил Хью.

— Весьма неразумно с твоей стороны. Тебе следовало настоять на своем. — Его светлость взял Леона за подбородок и заглянул в фиалковые глаза. — Я бы поступил именно так. — Он ущипнул пажа за подбородок. — Я прав, дитя мое?

— Возможно, Монсеньор.

Карие глаза его светлости сузились.

— Возможно? Это еще что такое? Ты так распустился за какую-то неделю?

— О нет! — ямочки на щеках у Леона задрожали. — Но иногда, Монсеньор, я бываю очень упрямым. Разумеется, я всегда буду стараться делать так, как вы пожелаете.

Эйвон отпустил подбородок пажа.

— Надеюсь, — мрачно откликнулся он и взмахнул белоснежной рукой в сторону двери.

— Полагаю, нет смысла спрашивать, где ты был? — спросил Давенант, когда Леон удалился.

— Безусловно.

— А также интересоваться, что ты намерен делать дальше?

— А здесь ты ошибаешься, на этот вопрос я могу ответить. Я собираюсь в Лондон.

— В Лондон? — Хью изумленно приподнял одну бровь. — А я полагал, что ты задержишься в Париже еще на несколько месяцев.