Ваша любовь должна быть просто любовью. Она не должна давать ничего, что потом можно отнять. Поэтому когда она приходит — хорошо, когда она уходит — хорошо; вы остаетесь тем же.

За свою жизнь я повидал всякое. Но я никогда не оглядываюсь назад. Я всегда убеждался: хорошо, что все закончилось, — теперь возможно что-то новое. Иначе вы бы до сих пор играли в игрушки, в плюшевых мишек. Все приходит и уходит. Вы остаетесь, и с каждым изменением вы продолжаете взрослеть.

Любое изменение прекрасно.

Сделайте его празднованием, насколько это возможно. Не обижайте никого, не позволяйте никому обижать вас.

Оставайтесь человеком. Мы не камни. Что-то будет меняться; бывают хорошие дни, и бывают плохие, но если вы обладаете определенной целостностью, вы сможете пройти через хорошие дни, через плохие и остаться собой. Для вас не будет разницы. Наоборот, все будет способствовать вашему росту.

Но вы должны помнить: сначала нужно точно выяснить, в чем проблема; иначе бывает так, что люди решают проблемы, которые вовсе не их проблемы. Поэтому они проделывают много бесполезной работы.

Это не эго, как думаешь ты, вот в чем проблема.

Просто с детства ты оказался зависимым от мнений других людей, что они говорят о тебе. И ты копил эти мнения, и архивы с чужими мнениями окружают тебя — вот что ты собой представляешь.

Один из моих друзей — он был пожилым человеком, но, по стечению обстоятельств, стал очень близок мне. Он был самым пожилым членом индийского парламента, Сет Говинд Дас. Он был известен как основатель индийского парламента. Он был его членом беспрерывно на протяжении шестидесяти пяти лет.

Его сын умер. Мы были знакомы, он был министром. Чтобы утешить отца, я пошел к нему — впервые, — он жил в прекрасном, роскошном дворце. У него был дворец. Его отец был раджа. Когда он увидел меня, его глаза наполнились слезами.

Я сказал: «Ты повидал жизнь гораздо больше меня, и ты знаешь, что смерть неминуема, но никто не может сказать, когда она придет».

И он плакал, и он подтолкнул ко мне папку с телеграммами — от премьер-министра, от президента, от губернаторов, от других министров, от тех и этих, от проректоров университетов… Я сказал: «Так и должно быть. Это абсолютно нормально, что они все шлют свои соболезнования».

Он сказал: «Но премьер-министр не прислал ничего».

Я был потрясен, что его сын умер… А они были друзьями — премьер-министр жил с Сетом Говинд Дасом в его дворце. Но он был хитрым человеком, хитрым политиком. Он использовал Сет Говинд Даса, его популярность, его власть и деньги, чтобы стать премьер-министром.

И стоило ему прийти к власти, как он не захотел, чтобы кому-то могло показаться, что это как-то связано с Сетом Говинд Дасом. Поэтому постепенно они превратились во врагов. И даже когда умер сын Сет Говинд Даса, он не послал телеграмму с соболезнованиями.

Но я сказал Сету Говинд Дасу: «Это не имеет значения. Это никак не поможет оживить твоего сына. Но, похоже, что тебя больше волнует, — у него были все вырезки из газет, в которых говорилось о смерти его сына и были опубликованы фотографии и биографические справки, — резонанс, чем смерть. Я не вижу, чтобы ты был действительно потрясен его смертью. Тут, кажется, что-то другое».

Он спросил: «Что ты имеешь в виду?» Он был задет, а это была наша первая встреча.

Я сказал: «Я имею в виду, что он был только заместителем министра образования, и у тебя, должно быть, были на него честолюбивые планы: что он станет министром образования, потом премьер-министром; а затем ты возьмешь его в федеральное правительство… ты, наверное, надеялся, что он достигнет того, чего не смог достичь ты».

Он был одним из самых старых борцов освободительного движения, но он не смог получить никакого поста после освобождения. Он был простым человеком, не хитрым, не политиком. Он многим пожертвовал. Но кого волнуют жертвы, кого волнует, что он много раз сидел и пошел против своей семьи: его отец был убежденным сторонником британского правительства. И отец угрожал, что отречется от него, если он не прекратит тот вздор, которым занимается.

Против воли отца он продолжил бороться с британским правительством. Он надеялся, что займет высокий пост. Но не получил ничего. И я подозреваю, что он был не способен занимать пост. Он был таким простым человеком. Бороться за свободу — это одно, а стать премьер-министром или губернатором — совсем другое, нужны разные качества. Но он надеялся…

Я сказал ему: «Ты рассчитывал на него».

Он спросил: «Но как? — и его слезы высохли. Он спросил: — Как ты мог узнать, ты же видишь меня в первый раз?»

Я ответил: «Увидев все эти вырезки и телеграммы, я понял, что ты честолюбив. Твое собственное честолюбие не было удовлетворено, и ты надеялся, что с помощью сына ты сможешь воплотить свои честолюбивые замыслы. А теперь сын мертв. Ты никогда не любил этого сына, а у тебя есть еще один. Я знал обоих твоих сыновей.

Ты не замечаешь второго сына, потому что он не в политике. Вся твоя любовь — амбиции. Сын был просто средством. Ты хотел использовать его, а теперь его нет. Не переживай — используй второго сына. Политика — это не так уж и сложно. Даже дураки добиваются успеха, а у тебя есть власть, влияние, связи — протолкни второго сына».