Избранные произведения. Том 1
вернуться

Городецкий Сергей Митрофанович
Шрифт:

5. Бой

Лето рдяное стояло, Все томилась и скучала, Друга вешнего ждала. Осень по саду гуляет, Красит, дует, убирает, В сердце рдеется стрела. Раскалилась, изомлела, Кровь загустла, поалела, В грудь и голову стучит. Зимний холод задувает, Змеев ветер налетает, Верный ворон друга мчит. Самосон кольцом свернулся, Белым снегом запахнулся, Дышит холодом зимы. Светозор пожаром пышет, Жаром-пылом дует, дышит, Греет выходы тюрьмы. Но в сосулях леденеет, Все сильнее костенеет Змей-зимовник Самосон. И взлетает белый латник, Светозор, весенний ратник, На высокий небосклон. Всю здесь зиму простою я, Копны стрел в него пущу я, Острых стрел моих, лучей. Змей не стерпит, распалится, С вешним солнцем будет биться, Вешни стрелы горячей. Чешую огни оближут, Чрево темное пронижут, Пепел вымоет река, И, как лебедь, выйдет плавно Свет весенний, Светославна, Из затворов теремка. Январь 1907

ЯГА

«Как в два ряд'a та хата —…»

Как в два ряд'a та хата — Узоры до земли. Три сокола, три брата, Три витязя росли. Как первый — черноокий, А щеки-то — заря. А кудри-лежебоки Светлее янтаря. Второй — голубоглазый, А волосы — ни зги, Прошивы да алмазы На платье дороги. А третий — желто-рыжий, Солома и кумач, Веселый да бесстыжий, Неряха и лохмач. И всем троим охота, Красавицу Ягу Зазвавши из болота, Любиться на лугу. У той Яги, у девы, Лесные волоса, Прилуки да запевы, Змеиная краса. Никто ее не может, Кто видел, разлюбить: Тоска-любовь изгложет, Кручины не избыть. Вот первый брат несется На сивоньком коне, Яга в болоте вьется: «Нагнися, друг, ко мне!» У друга кровь играет, С коня на мох скорей! Яга ему ласкает Колосики кудрей. И вдруг с травы столкнула Неведомо куда, Змеею ускользнула, — Второму череда. Вот мчится синеокий, А волосы как смоль. «Нагнись ко мне, высокий, Мне сердце приневоль!» И нового ласкает, Пылает кровь-руда, И вдруг его толкает Неведомо куда. Стучит, трясет болото, Гремит и тонет гать, И третьему охота С Ягою поиграть. Он сам к Яге на кочку Валится из дупла, Зовет на небо ночку: Темна бы да тепла! Но тьма Ягою-девой На дно отведена. «Ах, милы браты, где вы? Откликнитесь со дна!» «Твоих братов, любимый, Совсем не знаю я. С тобой на мху одни мы, Смотри: Яга твоя!» И ласково толкает Неведомо куда. Толкает и ласкает: Пылай же, кровь-руда! А рыжий как рванется, Со мхов на кочку скок, И смотрит: змейка вьется, Болотный огонек. 1907

Красный терем

Лес угрюмый. Вечереет. Ходит ветер лютым зверем. На пригорке под осиной Притаился красный терем. Едет витязь. Ищет доли. Белый конь ведет, как хочет. Смотрят ветки, нагибаясь. Ветер плачет и хохочет. Красный терем, красный терем. Конь недвижим. Витязь входит. «Кто здесь?» Тихо. «Кто тут?» Вечер тени в лес заводит. Небо ало. Ветер мчится, Нагибает, смотрит, ищет. Ветки бьются. С долгим ржаньем Белый конь по лесу рыщет. В красном тереме колдунья Жарко витязя целует, Косы пламенем развились. За окном закат тоскует. Небо — голубь, филин, ворон… Лес под шапкой-невидимкой… Кто задул огни на небе? Кто промчался белой дымкой? Красный терем, красный терем. Кто зажег его кудрями? Кто с огнем взвился над лесом? Кто погаснул под огнями? Январь 1905

Огневка

Ты не та ль Яга-Огневка — Ох, Огневка, лихо мне! — Руки — крылья, зверь — головка, Вся — в причудливом огне. Под столетнею сосною Ты ли хату подожгла, Где жена моя весною Плод во чреве понесла? Ты ли девушку убила, Цветик в самой-то поре, Что мне воду приносила Ключевую на заре? Ты ли старую старуху, Домостройницу мою, Придушила в заметуху У могилы на краю? Ты ли внучку-непоседу, Вдовой ласточку избы, Завела куда без следу, В лес по мертвые грибы? Коли ты, так посмотри же На пустынника меня, Подходи, Огневка, ближе — Не бояться мне огня! Оберни крылатым змеем И сама взлети змеей: Игры на небе затеем, Пляску — вихорь змеевой! Пропадай, людская доля, Засыхай, мои поля! У Огневки злой неволя — Воля новая моя. 1907

Ворон

Летось, в летошнем году Задудил пастух в дуду. Свадьбу молодец играть С алой Ладой алый Лад. Ой, подружки, на девишник, Милы други, на мальчишник, Во скобленую избу! Все собрались, наскакали, Одного-то не собрали — Мила друга во гробу. Воет ветер на кладбище, Ветер друга упокоит. Крепко сбито домовище, Над могилой ветер воет. Свадьба едет! Моют клеть. Не стареть, не матереть! Ладу в оченьки глядеть! Небо синее высоко. Церковь божья недалеко, Вон погост чернеет сбоку. Или вспомнить обещанье — Мила друга на венчанье Звать из гроба к целованью? Осень листья накидала, Чтоб могила не пропала. — Здравствуй, здравствуй, милый друг! — Здравствуй, здравствуй, милый друг! И гудит нутро могилы: Заходи-ка, выпьем, милый! — У ворот невеста ждет! — У ворот и подождет! Лад в могилу опустился, Зелена вина напился. Выпил чарку, в глаз кольнуло, Сотня лет, как сон, мелькнула, Каплей синею стекла Со зеленого стекла. И другую — снова сотня. Третья чарка — третья сотня. — Ну, прощай же, милый друг! — Ну, прощай же, милый друг! Вышел Лад на чисто поле. Разлетелось поле в волю. Где ж невеста, где возок? Только камень-валунок! А под камнем белый череп, Полевому зверю терем. А над камнем черный ворон, Полевому зверю ворог. Ладо ворону в испуге: Не видал ли, друг, подруги? Каркнул ворон: померла. Триста лет, как померла. Ладо ворону: не надо, Ворон, ворон, врать не надо! Ворон Ладу: не воркуй, Череп в зубы поцелуй. Ладо к черепу с тоскою: А в зубах кольцо златое. Поджидала, обмерла, Обруч зубками взяла. Будь ты проклят, милый друг! Каркнул ворон: милый друг. Будь ты проклят триста крат! Каркнул ворон: триста крат! Будь ты проклят, ворон враг! Каркнул ворон: ворон враг. 1907

Филин

Гложет ветку старый филин, Долгим веком обессилен. Морщит клювом, движет веком. Был он, был он человеком. В терему-тюрьме родился, В воду к матери просился. Убежал в лесную чащу: Заманил зеленый пращур. Рыскал, двигал чернолесьем, Заливался лаем песьим. Путал леших голосами, Древениц водил кругами. С буйным лесом расставался, В небо темное вздымался. Серп серебряный повесил, Звезды числил, мерил, весил. Бегал посолонь к зениту, Раздувал огонь разлитый. Сеял дождик, нежил зерна, Расстилал ковер узорный. И накрылся серой кожей, Чтоб возлечь на птичье ложе. 12 ноября 1905

Паук

Никнет шатко Утлый сад. Воздух давит, как удав, Пахнет сладко Сладким соком сонных трав. Белый гад, Луновод, Хороводит небосвод. Светит пр'oзелень вокруг. Белый круг, Злой паук Смотрит, губу закусив, Светосети распустив. Паутину ткет и ткет, Ткет и ткет. До меня спустилась сеть. Я в сетях Паука. На лице и на руках Паутинки паука. Мне теперь не улететь. Я жалка Перед оком паука. Белый гад, Луновод, Выпьет кровь. Это — лунная любовь. И опять, Бел и тих, Паутину будет ткать, Светосети излучать Для других. Апрель 1906

Змеюка

Чешуя моя зеленая, Весной-красн'oй рощеная. Чешую ту я чешу, Лесом-лешанькой трушу. На березке, на дубочке Не листочки, А чешуйки. Голова моя седая, Под сединкой голубая. Я кажинную весну Глажу, прячу седину. Ни на небе облачка, Ни седого волоска У змеюки. Как на речке на Тетере Разгуляньице теперя. Через реку пыльный мост, Ан не мост — змеюкин хвост. Я сидела, не хотела, К петухам домой поспела, Под тулупом-кожухом, Руку за руку с цветком. 2 мая 1906