– А сам наврал мне, что не знаешь, когда освободишься! – с горькой насмешкой проговорила Маргарита.

– А ты откуда знаешь, когда я вернулся домой?

– Следила за твоими окнами.

– Заразилась от меня? Захотела поиграть в сыщицу? – усмехнулся Китаец.

Маргарита демонстративно отвернулась.

– А почему же ты раньше…

– Хотела, чтоб ты понял, каково это – томиться ожиданием, – капризным тоном заявила она.

– Что ж, ты преуспела. – Китаец лениво потянулся, загасил окурок в пепельнице и пересел на диван.

– И вообще, ты должен ознакомить меня с положением дел, – Маргарита пододвинулась и положила голову ему на грудь.

Он стал медленно перебирать пряди ее блестящих волос.

– Это ты застала Викторию Ларионовну в постели с Приходько?

– Это тебе Сергей сказал? – резко спросила Маргарита, отстраняясь от Китайца.

– Какая разница. Главное, это было так. И ты в порыве мстительной ненависти сообщила об этом отцу, я прав? Маленькая подлость в духе избалованных смазливых девиц…

– Замолчи! – вскипела Маргарита. – Это не твое дело! Ты не можешь знать… -…Так тебе было тяжело? – Танин притянул к себе Маргариту и, обеими руками приподняв ее голову, посмотрел ей в глаза.

– Ты… ты… – Маргарита не смогла выговорить больше ни единого слова. – Китаец закрыл ей рот страстным поцелуем.

– Честно говоря, мне нет до этого никакого дела, – прервав поцелуй, сказал Танин, – я хочу иметь отношения с женщиной, которая более-менее свободна от груза прошлого. Я и сам, не скрою, порой подвержен ностальгическим воспоминаниям, но стараюсь не давать им уж такой воли. Ведь память, как сказал один мудрый китаец, это то, благодаря чему в нашем сознании не может быть чего-то другого. Кто знает, может, пока я предаюсь томительным воспоминаниям, я упускаю возможность испытать огромную радость? Хочешь выпить? – неожиданно спросил он.

Китаец принялся одеваться. В прихожей он сунул руку в карман и, нащупав что-то твердое, вынул пустое портмоне, обнаруженное им в доме племянника Бурлакова. Танин вернулся в гостиную и бросил портмоне на стол.

– Что это?! – вздрогнула Маргарита.

Китаец с любопытством посмотрел на нее.

– Этот бумажник я нашел у убитого племянника того самого психоаналитика, к которому незадолго до смерти обращался твой отец.

– Но это же… – Маргарита поднялась с дивана и как зачарованная застыла перед столом, -…портмоне моего отца! – Она открыла его.

– В нем ничего не было. – Китаец взял со стола пачку «Винстона».

Увидев на глазах Маргариты слезы, он прикурил сигарету и протянул ей. Она механически сунула ее в угол рта. Китаец заметил, что у нее дрожат руки. Он усадил Маргариту на диван и, устроившись рядом, приобнял за плечи.

– Господи, – Марго уже беззвучно плакала, – я словно забыла обо всем… Я и так-то не могла поверить, что его больше нет, а тут еще…

Она высвободилась из объятий Китайца и, встав с дивана, как сомнамбула опустилась на пол. Ее руки стали блуждать по ковру, тогда как взгляд был прикован к портмоне. Наконец она неуклюже подняла свой шикарный бежевый плащ и, надев его, застыла посреди комнаты. Ее ажурное белье, чулки и пояс были разбросаны на ковре.

– Сядь, – Китаец подошел к ней и потянул ее к дивану.

– Я хочу домой, – хныкающим голосом проговорила она.

– Каким образом это портмоне могло оказаться у племянника Бурлакова? – Китаец словно размышлял вслух. – Означает ли это, что Николай имеет непосредственное отношение к смерти твоего отца?

– Ничего не хочу знать! – психанула Маргарита.

Она вскочила и побежала в прихожую. Китаец без труда догнал ее и силой поволок в гостиную.

– Я отвезу тебя, но вначале тебе нужно немного успокоиться. И потом, как быть с этим?

Он кивнул на разбросанное по полу белье.

– Можешь выбросить! – с внезапным ожесточением выкрикнула Маргарита.

Она сделала было попытку снова кинуться в прихожую, но Китаец был начеку. Он схватил Маргариту за плечи и резко прижал к себе.

– Успокойся…

– Больше ты ничего не можешь сказать? – завопила Маргарита, неистово вырываясь.

С ней началась самая настоящая истерика. Она зарыдала так, что, казалось, какой-то очумелый или пьяный кукловод беспощадно задергал ее худенькое тело за невидимые нити. Китаец оставил ее на диване, прошел на кухню, налил последние тридцать граммов «Смирновки» в небольшой граненый стакан и вернулся с ним в гостиную. Маргарита рыдала, уткнувшись лицом в сиденье дивана. Китаец сел рядом, запрокинул ее голову, разжал губы, плеснул в рот содержимое стакана. Половина пролилась Маргарите на плащ и на гобеленовую обивку дивана.

– Подожди меня, я скоро. – Китаец быстро поднялся и пошел в прихожую.

– Я с тобой! – вскочила Маргарита.

Макияж на ее заплаканном лице превратился в палитру хаотичных цветных пятен. Размытая слезами тушь черными ручейками стекала на воротник плаща. Она подлетела к Китайцу и вцепилась в него мертвой хваткой. Тогда он потащил ее в ванную, по-прежнему всхлипывающую и дрожащую, умыл, вытер ей лицо махровым полотенцем и легонько встряхнул за плечи. Потом расстегнул плащ и, голую, отнес в спальню, где как маленького ребенка уложил в постель. Маргарита немного успокоилась.