Анана боялась, что Петорок воспользуется случаем и сбежит к каравану, но Кикаха держал наготове лук, а Петорок достаточно насмотрелся, как тот ловко пользуется оружием, чтобы уважать стрелка.

Караван насчитывал около сорока фургонов. Они были двухэтажными и десятиколесными, такой вид транспорта тишкетмоаки предпочитали для дальних перевозок по прериям. Каждый фургон тянула упряжка из десяти мулов, более крупных, чем першероны. Кроме того, имелось множество фургонов поменьше, оборудованных под спальни и столовые для охранявших караван кавалеристов. Кикаха насчитал около пятидесяти охранников, имелись косяки запасных лошадей для кавалерии и мулов для фургонов. Всего в караване ехало около трехсот пятидесяти мужчин, женщин и детей.

Кикаха двигался параллельным курсом и изучал караван. Наконец Анана осведомилась:

— Что ты об этом думаешь?

Он усмехнулся:

— Этот караван пройдет в двухстах милях от гор хровака. Добираться туда чертовски долго, так что идея, пришедшая мне на ум, не очень практична. Это слишком дерзко, а, кроме того, надо учесть и Петорока.

Некоторое время он слушал ее уговоры, затем поведал свой план. Анана решила, что он свихнулся. Все же после некоторого размышления она признала, что сама нестандартность и рискованность идеи, ее неожиданность могла и в самом деле сработать, если им очень уж повезет. Но, как заметил Кикаха, приходилось учитывать и Петорока.

Всякий раз, когда тот находится недостаточно близко, чтобы слышать, она настойчиво предлагала убить контрабандиста. Анана утверждала, что он заколол бы их в спину, если бы знал, что сумеет выжить в прериях в одиночку. Кикаха согласился, но не мог пойти на убийство без особых причин. Он подумывал бросить Петорока в прерии, но боялся, что его поймают Колокольники.

Путники держались подальше от каравана, но двигались несколько дней параллельно с ним на расстоянии нескольких миль. По ночам они отступали еще дальше, поскольку Кикаха не хотел, чтобы караванщики застали его врасплох. На третий день он думал вообще покинуть караван и тронуться в южном направлении. Однако, увидев, как что-то сверкнуло в небе, они поскакали к группе редко росших деревьев, обеспечивающих некоторое укрытие. Привязав лошадей к кустам, трое беглецов вползли по высокой траве на холм и стали следить за караваном.

Они находились достаточно далеко, так что едва-едва различали фигуры людей. Аэролет снизился перед ведущим фургоном и парил примерно в футе над землей. Караван остановился.

Через какое-то время у аэролета собралась группа людей. Даже на таком расстоянии Кикаха видел, как сильно они размахивали руками. Торговцы явно протестовали, но, видно, напрасно. Когда они вернулись к фургонам, начался тщательный обыск, занявший весь день, хотя тишкетмоаки работали как бешеные. Все фургоны пришлось разгрузить, чтобы стражники из аэролета могли осмотреть и ощупать транспорт и поклажу.

— Хорошо, что мы отказались от моего плана, — заметил Кикаха. — Нас наверняка бы нашли. Эти парни — я имею в виду Колокольников — работают основательно.

Той ночью они укрывались в зарослях кустарника и не разводили костра. Утром Кикаха, подкравшись поближе, увидел, что аэролет исчез. А тишкетмоаки, вставшие, должно быть, очень рано, заканчивали погрузку. Он вернулся к лагерной стоянке и поговорил с Ананой.

— Теперь, когда Колокольники проверили этот караван, маловероятно, что они станут проверять его вновь. Теперь мы могли бы сделать то, что я предлагал, если бы не Петорок.

Он, однако, решил повременить с путешествием на юг. Наоборот, они стали держаться поближе к каравану. Ему казалось, что Колокольники какое-то время не будут возвращаться в этот район.

На пятый день Кикаха отправился поохотиться в одиночку. Вернулся он с небольшим оленем, привязанным к седлу. Петерока и Анану он оставил на южном склоне холма. Там они и находились, но Петорок лежал, распростершись на спине, с открытым ртом и застывшим взглядом. Из его солнечного сплетения торчал нож.

— Он пытался напасть на меня, этот леблаббий! — заявила Анана. — Он хотел, чтобы я переспала с ним. Я отказалась, и он пытался силой добиться своего.

Это была правда: Петорок часто посматривал на Анану с явным вожделением, хотя так бы повел себя любой мужчина. Однако он никогда не пытался дотронуться до нее или сделать какое-то неприличное замечание. Это не означало, что он отказался бы при первом удобном случае, но Кикаха не верил, что Петорок осмелился бы приставать к ней. Он до ужаса боялся Анану и страшился оставаться с ней наедине.

С другой стороны, не было никаких доказательств, что Анана лжет. Дело было сделано, и тут уже ничего не поправишь, поэтому Кикаха лишь сказал:

— Вытащи свой нож и вытри его. Я все гадал, что ты сделаешь, если я скажу, что хочу переспать с тобой. Теперь знаю.

Она удивила его, сказав:

— Ты не он. Но ты никогда не узнаешь, если не попробуешь, не так ли?

— Так, — резко ответил он.

Он с любопытством посмотрел на нее.

Властелины, по словам Вольфа, были совершенно аморальными людьми. Вернее, большинство из них. Анана являлась чрезвычайно привлекательной женщиной, которая могла быть, а могла и не быть фригидной. Но десять тысяч лет казались слишком долгим сроком, за века ее чувства могли совсем засохнуть. Хотя наверняка в великой науке Властелинов существовали средства для преодоления фригидности. С другой стороны, способна ли страстная женщина сохранить свою натуру после десяти тысяч лет?