Трошкин перевел дух, расслабленно откинулся в кресле и, закинув голову назад, расхохотался. В таком положении и застала его Марина.

— Вспомнил анекдот? — поинтересовалась она.

— Вроде того, — усмехнулся Трошкин.

— Там к тебе… — Марина задумалась, подыскивая правильные слова для характеристики посетительницы. — Такая… такая… ужас, в общем.

— Но не ужас-ужас?

— Пожалуй, ужас-ужас, — сказала Марина. — Пригласить?

— Давай. Мы люди храбрые.

В кабинет Трошкина, печатая шаг и громко сопя, вошла Дуня Квадратная.

— Здравствуйте, Александр Дмитриевич, — сказала она. — А вот и я.

Сказано это было таким тоном, каким обычно оповещают о своем прибытии очень долгожданные и очень желанные гости. Дед Мороз с подарками, например. Или любимый сын, вернувшийся из армии. И Трошкину опять стало смешно — Дуня в принципе не могла никого порадовать своим появлением. Испугать, насмешить, довести до истерики — да, но никак не обрадовать.

— Чем обязан? — спросил Трошкин, улыбаясь. — Насколько я знаю, не в ваших правилах навещать тех, над кем вы занесли карающий меч свободы слова.

— Почему вы решили, что я что-то над вами занесла? — удивилась Дуня.

— Ну не сейчас, так потом. Я лично не сомневаюсь, что при вашей энергии и любви к людям вы доберетесь до каждого из нас, и, соответственно, мы все являемся либо реальными, либо потенциальными вашими жертвами.

Или я не прав?

— Правы. — Дуня с любопытством огляделась. — Вы не предложите даме присесть?

Даме? Трошкин с трудом сдержал смех, настолько не подходило Дуне Квадратной определение «дама».

— Да, да, конечно. — Трошкин вскочил, подвинул гостье кресло.

— Вы правы, — продолжила Дуня, плюхаясь в кресло. — До всех доберусь, всех на чистую воду выведу.

— Вот! — торжествующе кивнул Трошкин. — И я о том же.

— Но для вас могу сделать исключение, — ласково улыбнулась Дуня.

— Благодарю. — Трошкин картинно воздел руки к потолку. — О благодарю. За что же такая милость?

— Тыщ, думаю, за двадцать долларов, — глядя на него немигающим взором, ответила Дуня. — И предупреждаю — торг здесь неуместен.

— Не понял. — Трошкин перестал улыбаться. — Вы предлагаете заплатить вам за то, чтобы вы ничего обо мне не писали? Правильно я понял?

— Да, правильно, — кивнула Дуня. — Я всегда говорила, что вы хотя и негодяй, но умный.

— Забавное предложение, — мрачно усмехнулся Трошкин. — Не ожидал.

— Тем приятнее вам должно быть.

— Не знаю, — он пожал плечами. — Приятно, когда пятки чешут, а когда деньги требуют…

— Не требуют, — возмутилась Дуня. — Хотите — платите, не хотите — не надо. Что касается пяток… Когда о вас не выходит гадостный материал, тоже приятно.

— Знаете что, уважаемая Дуня, — сказал Трошкин, — журналистов много, и если каждому платить такие деньги за лояльность…

— Во-первых, каждому не надо платить именно ТАКИЕ деньги. Во-вторых, я — исключительный случай, равных мне нет, надеюсь, вы не будете возражать. И в-третьих, не за лояльность, а за молчание. Улавливаете разницу? За то, что я не буду придавать гласности факты, которые могут вас скомпрометировать.

— Так это шантаж? — уточнил Трошкин.

— Это сделка. Обыкновенная сделка. Золотого теленка читали? Ну вот. Я всем всегда говорила, что вы хотя и плохой, но очень начитанный человек.

— О каких фактах идет речь? — спросил Трошкин.

— Вот! — обрадовалась Дуня. — Уже деловой разговор. Речь может идти о разных фактах. Например, об этих.

И она положила на стол фотографию. Трошкин впился в нее взглядом и стремительно начал бледнеть.

— Откуда? — выдохнул он.

Дуня поморщилась:

— Не задавайте глупых вопросов, Александр Дмитриевич.

— Откуда? — Трошкин схватил фотографию и тут же, будто обжегшись, бросил ее на стол.

— От верблюда, — огрызнулась Дуня. — Согласитесь, я сделала вам интересное предложение. От него трудно отмахнуться. Рассказы вашей подружки Зины, подкрепленные соответствующими фотоматериалами…

— …фотоматериалами? — прохрипел Трошкин.