— Я понял, герр мастер-наставник.

— Свободен. Жду тебя после ужина.

— Путилофф? — прочитав список курсантов, заслуживших, по мнению Сандлера, увольнительную в город, не поверил своим глазам Нойман. — И это после всего, что этот ублюдок натворил?

— Герр оберстлёйтнант, — вкрадчиво произнес Михаэль, — мы ведь уже с вами обсуждали этот вопрос. Вы вынесли решение: не наказывать Путилоффа за стычку с Ланге.

— Я помню, — кивнул начальник школы. — Но не наказывать — это одно, а поощрять — совсем другое дело!

— Но, герр Нойман, — продолжать гнуть свою линию мастер-наставник, — я могу заявить без ложной скромности: на данный момент Путилофф — лучший курсант школы! Отличная успеваемость — преподаватели его хвалят: все ловит на лету! А после того как Рагимов разрешил ему физические нагрузки, никто не может догнать его на полосе препятствий!

— Да знаю я! — сварливо проворчал Бургарт. — Не слишком ли ты с ним нянчишься, Михаэль?

— Герр оберстлёйтнант, — продолжал напирать Михаэль, — сделайте для него исключение…

— Для него уже и так слишком много исключений!

— Неужели это так принципиально? Окажите доверие, и он из кожи лезть будет, чтобы его оправдать! Я ручаюсь!

— Ох, Михаэль, черт с тобой! — Бургарт размашисто подписал увольнительную. — Но помни, ты за него в ответе! Я не потерплю еще одного залета!

— Так точно, герр оберстлёйтнант! — обрадованно произнес Михаэль.

Утром старенький «Опель Блитц» с кузовом, крытым пятнистым тентом, въехал в расположение «Псарни». Рявкнув разболтанным движком, видавшее виды чудо техники выпустило клуб вонючего сизого дыма и замерло в центре залитого бетоном плаца. Из кабины выбрался пожилой угрюмый водитель в замасленном танковом комбинезоне и деловито принялся пинать ботинком колесные скаты.

«Машина пришла!» — эта новость распространилась по интернату подобно лесному пожару.

— Все, кто в увольнение, — выходи на плац строиться! — скомандовал Сандлер.

Мальчишки наперегонки бросились к выходу из казармы. Их лица сияли. Те же, кого обошла фортуна, провожали счастливчиков завистливыми взглядами. Как же они хотели оказаться на их месте!

— Старайтесь, дурьи головы! — произнес Михаэль, обращаясь к лишенным увеселительной прогулки мальчишкам. — Приложите усилия — и воздастся вам!

— В шеренгу становись! — скомандовал на улице Вовка. — Герр старший мастер-наставник, курсанты, следующие в увольнение, по вашему приказанию построены! — доложил он.

— В общем, так, бойцы, — прошелся вдоль строя Сандлер, — чтобы у меня там без фокусов! Думайте, прежде чем куда-нибудь вляпаться! Вечерний инструктаж все помнят?

— Яволь, герр старший мастер-наставник!

— Сейчас подходим ко мне за денежным довольствием… по одному!!! — рявкнул Михаэль, когда мальчишки дружно ломанулись из строя. — Путилофф! Ко мне!

Вовка подошел к Сандлеру.

— Держи, — мастер-наставник протянул Вовке сложенную вдвое увольнительную, внутри которой лежало несколько разноцветных бумажек. — Увольнительную беречь! — предостерег мальчишку Михаэль. — Следующий.

Мальчишки подходили к наставнику, получали увольнительные и деньги и становились в строй. Вовка, спрятав бумагу с подписью начальника школы в нагрудный карман, принялся с интересом рассматривать купюры.

— Смотри, Вовка, какой у меня веселый пацан на деньге намалеван, — помахивая сиреневой купюрой, похвалился Петька, — на Сашку Чернюка похож! Цвай карбованец, — по слогам прочитал он надпись на немецком. — Два карбованца, значит… А это сколько: много или мало? — озадачился он.

— А сколько всего? — спросил Незнанского Вовка, подсчитывая степень обогащения.

— Чичас подсчитаю. — Петька послюнявил палец и зашуршал бумажками: — Значит, есть три мальца по цвай и четыре единички… Это сколько же будет?

— Десять, — подсказал Вовка.

— Ага, точно! Две дивчины по фюнф, — он заломил коричнево-фиолетовые бумажки, — еще десять в кармане! Одна тетка по десятке, — Петькин палец прижал красноватую купюру, — и какой-то садовод в шляпе по цванцих, то бишь — двадцать.