— Ну, я думала… я имела в виду, что, если ты идешь один, то мог бы пойти с нами, чтобы не оставаться одному.

— Одному? Я? Я никогда не бываю один, крошка Бетти!

— Да, — ответила она упавшим голосом.

Все шло не так, как она надеялась. Что с ним произошло? Он весь год бегал за ней, а сейчас ведет себя так, словно не понимает, чего она от него хочет. Он не мог быть настолько тупым! Затаив дыхание, она слушала молчание в трубке.

— Ты хочешь пойти со мной, Бетт?

— Как мило, что ты просишь меня об этом! — она надеялась, что говорит убедительно.

— Я не понимаю: ты что, хочешь пойти со мной? Просишь меня пригласить тебя?

В его голосе послышались интонации, хорошо знакомые Бетт. Таким тоном он говорил, когда шептал ей грязные слова. Ей хотелось бросить трубку, а не продолжать разговор. Но это было невозможно. Это так важно для нее! Она не может позволить Джуди подцепить Кевина.

— Да, Бабник, я прошу тебя пригласить меня на вечеринку, — с трудом произнесла она.

— Да? Ты не шутишь? Конечно, я приглашаю тебя, малышка Бетти, но сначала ты должна сказать, что я получу взамен.

О Боже, как она его ненавидела! Отвратительный слизняк…

— Ч-что ты хочешь, Бабник? — она крепко закрыла глаза, с ужасом ожидая ответа.

— Что я хочу? Что может хотеть такой парень, как я? — насмешливо спросил он.

— О-о, я не знаю, — ответила она ровным голосом и оглянулась, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. — Послушай, Бабник, я дам тебе все, что пожелаешь. Я просто очень хочу попасть на эту вечеринку, — выпалила она и закрыла рот рукой, не веря, что произнесла эти слова.

— Допустим. Но ты должна знать, чего хочу я. Наконец-то крошка Бетти решила пойти на вечеринку. Ты собираешься надеть бюстгальтер?

Бетт испугалась:

— Какая тебе разница?

— О, большая разница… Мне всегда хотелось пощупать твои маленькие хорошенькие сосочки, — понизил он голос, но Бетт показалось, что слова его прозвучали слишком громко. Она снова оглянулась через плечо.

— Бабник, я вообще не ношу бюстгальтер, — выпалила она.

— Как хорошо, Бетт, очень хорошо…

— Ну?

— Что «ну»?

— Так мы договорились о свидании… или нет?

— Да. Конечно. Почему бы и нет?

— Мы… мы пойдем вместе с Кевином и Джуди. Хорошо?

— А старина Кев знает об этом?

— Конечно! Он же один из твоих лучших друзей, не так ли? — она задержала дыхание, боясь, что он станет отрицать это. Нужно закончить разговор, прежде чем у нее сдадут нервы. — Заезжай за мной около восьми, хорошо?

— Хорошо. Я, может, позвоню тебе сегодня вечером, около девяти. Будь дома. Мы с тобой сможем немного поболтать. Мне хотелось бы поболтать с тобой, Бетт.

На лбу у Бетт выступили капельки пота. Она понимала, о чем он будет говорить, и ей уже сейчас становилось не по себе. Нужно немедленно бросить трубку! Она может сказать, что решила пошутить, завести его. Она могла бы проучить его. Но вместо этого Бетт взяла себя в руки и постаралась держаться как можно увереннее.

— Я не против, Бабник. Мне будет интересно поболтать с тобой, — сладким голосом ответила она.

— Вот так, Кевин, — пробормотала Бетт после того, как дрожащей рукой положила трубку на место. — Вот так!

Когда утром Кевин увидел деда, завтракавшего с матерью на кухне, он сразу почувствовал неладное. Кевин достал из холодильника пакет апельсинового сока, внимательно посмотрев на обоих.

— Доброе утро, дедушка, — уважительно поздоровался он, наклоняясь и целуя мать в щеку.

Фостер Дойль поднялся со стула и похлопал внука по спине.

— Сегодня прекрасное утро, я вышел прогуляться и в последнюю минуту решил заглянуть к вам. Мне очень захотелось знаменитых булочек с корицей, которые печет Дульчи.

Они говорили о нем, он почти физически чувствовал это. У Кевина был нюх на такие дела. Где же папа? Где Бетт? Ему необходим союзник.

— Твоя мама сказала, что ты устроился на работу в новый спортивный магазин, — дружелюбно заметил Фостер Дойль.

Кевин поморщился. Придется покончить с этой темой раз и навсегда. Папа на его стороне, а это самое главное.

— Да. Мистер Хэррис сразу же взял меня. Я работаю у него полный день, и он может на меня положиться. Мы пожали друг другу руки, я дал ему слово и постараюсь все делать хорошо, — Кевин чувствовал себя скованно. — Дедушка, я намерен работать!