— Рано пока об этом говорить.

— Сколько мы уже тут лет? Скоро тридцатый юбилей отпразднуем.

— Не так уж и долго, — возразил Рейно. — Полагаю, ждать нам еще два раза по столько.

Эйрин пригладил непослушный вихор на затылке.

— Грустно.

— Ничего, брат, дождемся.

Ирре и Герос уже сидели в трапезной, нетерпеливо постукивая ложками о столешницу. Оба были невысоки ростом и темноволосы, с широкоскулыми плоскими лицами, разительно отличаясь и от веснущатого рыжего Рейно, и от белокурого Эйрина.

— У-у, — протянул Ирре. — Опять кое-кто халтурит. А обещал-то, обещал.

— Он не виноват, — вступился Эйрин. — Это снова карлик. Наделал в суп, разгромил полки.

— Не пора ли его, наконец, отловить?

— Боязно. Домовые приносят счастье, — ответил Герос.

— Лучше бы он нам щи принес. Или корнеплодов печеных. Пока, насколько я могу судить, он него сплошные неприятности.

— Да как его поймаешь? Эта крыса в любую щель пролезет, куда ты и носа не сунешь, — рука Рейно зависла над тарелкой, выбирая хлебец поподжаристее. — Когда Норрис сменяется? Надо бы и ему поесть отнести.

Ирре посмотрел на стоявшие под лампой песочные часы.

— Скоро. Совсем скоро.

— Пора мне собираться, — сказал Эйрин. — Как там погода?

— Чудесно. Еле заметный ветер с берега, полный штиль, дышать нечем, камни плавятся. В общем, подходящие условия для дежурства.

Воровато оглянувшись, Рейно лизнул оранжевую, влажно поблескивающую горку икринок и зажмурился от наслаждения.

— Ну и чем, хотел бы я знать, ты лучше непотребного карлика? — ворчливо произнес Герос, хмуро косясь на брата.

Словно в ответ на его слова, в дверях мелькнула тень. Дробно топоча, домовой вскарабкался по стене и устроился на балке.

— Карр-каррлика! — передразнил он.

— Лови его, — шепнул Рейно.

Домовой поерзал. Не отрывая от него взгляда, Ирре расстегнул пуговицы, снял рубашку и попытался набросить ее на незваного гостя. Тот ловко увернулся и рубашка повисла на торчащем из балки гвозде.

— Мазила, — прокомментировал Рейно. — Удивительно, как ты по краснохолкам еще вчера попадал.

— Сам бы попробовал, — огрызнулся Ирре. — Краснохолка — птица нервная, но не слишком быстрая. А эта бестия скачет, как блоха.

— Гу-гу.

Бочком подобравшись к рубашке, карлик достал из кармашка на животе ножницы, старательно вырезал в ней квадратную дыру и повязал получившийся лоскут себе на шею.

— Гу, — повторил он, чрезвычайно довольный собой.

Рейно и Герос одновременно потянулись к стопке посуды.

— Ах ты, полуног облезлый! Вещи портить вздумал!

— Ну-ка, брысь отсюда! — ревел Ирре, пытаясь достать домового канделябром.

Со свистом пронеслись сразу две тарелки, одна гулко плюхнулась на кушетку, другая разбилась о стену. С печальным всхлипом разлетелся кувшин, оставив на ковре сладкое ягодное пятно.

Карлик, громко ухая, скакал под потолком. Время от времени он останавливался, чтобы отрезать от несчастной рубашки очередной кусок, связать в жгутик и бросить его в нападавших.

— Может, шваброй его?

— Браброй! — радостно отозвался домовой. — Буброй. Хваброй!

— Не думаю, — сказал Герос. — Предлагаю попробовать по-хорошему.

Ирре скривился.

— Слишком много чести.

Эйрин завернул в лист салата кусок лепешки с икрой и позвал домового:

— Карлушечка! Лапушка! Иди, покушай.

— Отведай хлебца, золотце.

Золотце заинтересованно принюхалось, но с места не сдвинулось.

— Брезгует, коротышка, — сказал Ирре. — Да и бог с ним.

Он снова сел за стол и принялся было за обед, как вдруг замер.

— Мне кажется…

В следующую секунду грозно зазвонил колокол.

— На стену, на стену, лонтаны на подходе! — гремел по крепости голос Норриса.

Побросав ложки, братья бросились к выходу из трапезной, взлетели по лестнице наверх, к сторожевой башне.

— Лонтаны, лонтаны, лонтаны, — гудело все вокруг. Казалось, даже камни предупреждают об опасности.

Небо было ясным, без единого белого перышка, только горизонт тонул в розоватом, волнующемся мареве. От жары кружилась голова, одежда прилипала к телу, раскаленные плиты жгли ноги сквозь тонкую кожу сапог.