Дерьмо. Все дерьмо. Да чтоб я, да еще раз…

— Пошла! Пошла, я кому сказал! — старая кобыла, везущая на своем горбу всадника, получила каблуками под брюхо, но так и не сдвинулась с места.

— Старая кляча, ну же! Давай! Еще пару метров! — от распиравшей злости я не переставал материться, в то время как стоящие в воротах стражники уже откровенно ржали над моими потугами. Наконец смирившись с неизбежным, перестал изображать из себя посмешище, ловко спрыгнул со спины упрямого животного и, взяв его за узду, на буксире потащил в сторону ворот.

— Кто такой? Откуда прибыл? — задал вопрос даже не пытавшийся подавить ухмылку страж.

— Брось Брок, разве ты не распознал шута? — радуясь удачной колкости, уточнил напарник.

— Шут или убогий, мне без разницы. Гони медяк. — Ответил твердо знающий свое дело стражник. Я, едва не скрипя зубами, протянул орочий клык, пожалуй, это было единственное, что сейчас могло бы заменить монеты.

— Ого! — оживились и посерьезнели стражи, — откуда трофей?

— Нашел… — не придумав ничего лучшего, ответил я.

— Хм…, — стражи уже оценивающе разглядывал странного бродяжку устроившего у ворот спектакль с непослушной полудохлой кобылой.

— Воин. На минувшей недели, расплатился за бражку, — почуяв неладное, нехотя пояснил я, на ходу выстраивая более правдоподобную версию и деланно отворачиваясь от «воинского трофея», а стражники вновь расплылись в приветливой улыбке.

— Проходи.

— Да, клячу свою не забудь!

Вообще-то, стражники бы должны отсчитать порядочно сдачи, но эти два развеселых говноеда единогласно решили облапошить доверчивого придурка селянина. Все также закипая от нелепости ситуации в которую втравил меня чертов эльф, я вновь обеими руками взялся за повод, что есть силы уперся ногами в мостовую и потащил кобылу в сторону города. И ничего. Тупое упрямое животное было готово лечь костьми, но не сдвинуться с места ни на дюйм. Решив зайти с другой стороны, я было вознамерился толкнуть ее сзади, но проклятая скотина подняла хвост и сделала…, сделала меня грязным и дурно пахнущим. Стражники не смеялись, нет, от дружного хохота они сложились пополам и только упертые в створки ворот руки мешали гребаным весельчакам повалиться в песок. Да пошла к дьяволу эта тупая скотина! Смачно сплюнув, стряхнул с плеча конский навоз и проклиная все на свете, направился в город на своих двоих, а чертова кобыла…, брезгливо фыркнув в спину новому хозяину, под очередной взрыв хохота неторопливо тронулась следом.

— Скотина. Тупое животное, давай, давай, иди за мной, прямиком на скотобойню, жесткая ты моя колбаса. — Как мантру шептал наемник, изредка поглядывая за спину, проверяя, не потерялось ли его своенравное транспортное средство. Но когда до скотобойни оставалось не больше пары сотен метров, он обернулся в очередной раз и не заметил ничего, кроме пары спешащих по своим делам прохожих.

— Дьявол, да эта кобыла не только тупая, но и догадливая. — В этот раз припомнив всех скопом: и стражников, и орков, и эльфов, и добрую половину всей их родни, Стив все же направился к барыге (скупщику краденного), чтобы за разумную цену превратить десяток отличных орочих клыков в звонкую монету. Этого вполне должно хватить на полный комплект добротной одежды, а уже потом можно будет вернуться за более-менее приличным трофейным оружием. Если не получится продать как изделие, всегда можно его скинуть в первой же кузне по цене металла, а уж он всяко дороже разных тряпок, может даже и останется что на нормальную лошадь, а не это… убожество.

Старого барыгу удалось разыскать почти сразу, сказались времена юности, когда глаза сами научились выхватывать из десятков лавок ту единственную, в которой обменять на звонкую монету можно в буквальном смысле все. Само понятие наемник как бы уже подразумевает добытые, захваченные или отданные в качестве платы ценности, и далеко не всегда это была чеканка империи, так что опыт скопился богатый. Приоткрыв выщербленную скрипучую дверь, Стив просочился внутрь через получившуюся щель в полумрак лавки, выгодно скрывающий простоту крестьянской одежды. Припечатав к прилавку десять пар самых крупных клыков наемник требовательно уставился в поблескивающие при свете лампы скупые глаза старика, оценивающе его разглядывающего.

— Пять серебряных, — брезгливо косясь на крестьянский кафтан с простенькой, но умелой вышивкой, ответил скупщик и по одному начал выкладывать монеты на стойку, рассчитывая спровоцировать приступ жадности. Трусливый вонючий реликт, с обычным крестьянином может и сработало, но я-то знаю цену товара и стоит он отобранных жизней двухметровых зеленорожих тварей!

— Пятьдесят. — брови скупщика поползли вверх от такой наглости, а на лице отчетливо читалось раздражение.

— Восемь, и мне безразлично откуда у тебя это, — на стойке прибавилось три монеты. Жадная сволочь!

Я кивнул и отодвинул в сторону торговца две пары зубов. Его сияющая торжеством наживы физиономия в миг сменилась недовольной миной, а рот открывался в потоке брани, но я не дал старому пню произнести ни слова, резко приблизившись вплотную.

— Эти, — я кончиком ножа пододвинул к барыге первую пару клыков, — принадлежали самому здоровому и жирному орку, их пришлось выбивать не меньше минуты, настолько крепкая у зеленомордых кость. Владельцу этих, — режущая кромка снимая тонкую стружку проехалось по прилавку, — я отрубил руку.

— Сс…, сорок, — отстранившись сказал погрустневший барыга, наконец опознав во мне не забитого пахаря, а воина умеющего, а главное готового убивать. С этими уродами всегда нужно разговаривать с позиции силы, иначе останешься без штанов и с благодарной улыбкой.

— Сорок пять, — Я решил додавить торговца, пока он растерян и не нажал на приметный выступ в стене, после чего в этом темном месте станет не протолкнуться от желающих содрать с меня шкуру, но тот оказался тертым орехом и ни в какую не желал расставаться с вожделенной наживой.