— Стив, придержи его, чтоб не вырвался.

Я достаточно натерпелся за день и устал как собака, так что сил на сантименты не осталось. Пожалуй последний удар был все же лишним, придурок испустил дух, но чем больше они боятся, тем точней и полнее информация. Страх, боль — вот те две вещи, которые быстрее всего развязывают языки. По словам второго из сладкой парочки, заключенные живы, более того к ним прибавился третий, тот самый сумевший смыться идиот, пришедший на помощь своим товарищам. Теперь их «во избежание» перевели в камеры под казармами, где держат «наших оборванцев», и выковыривать их оттуда чистейшее самоубийство. Чертов косорукий болван, надо же так поднасрать! Из-под самого носа уплыла такая возможность!

Не смотря на все усилия, мертвых нашли непозволительно быстро. К сожалению, город был маленький, так что стражников, которых всего-то десятков пять или шесть, опознали сразу, и не нужно быть гением, чтобы связать голые трупы и пропавшую форму. Идея подойти вплотную, устроить маленькую заворушку и в суматохе вывести узников накрылась, зато мысль сжечь к чертям собачьим весь прогнивший изнутри город крепла с каждым часом, с каждой прожитой секундой.

Все время, что расчищали площадь, кулаками и матами разгоняли бродяг, торговцев и прочий неприкаянный люд, те часы, что к казни старательно готовили эшафот, я сатанел от бессилия. Давненько я не был настолько беспомощен, с каким удовольствием я бы выпустил кишки и свернул шеи этим лицемерам! После «голых находок» чужаков буквально пинками вышвыривали с площади, на которой остались только озлобленные горожане, самые внушаемые, горластые и тупые. Казнь медленно но верно превращалась в гнусное, поставленное на скорую руку кровавое шоу, где роль жертвенного мяса отдана людям, моим людям, что по своей глупости пытались предупредить и спасти своих будущих палачей.

На площадь вкатили бочки с вином, народ орал здравицы управляющему и грязные проклятья в сторону узников, а еще им доставались тухлые овощи и нечистоты. Люди, разгоряченные вином и речами оратора, поливающего дерьмом стоящих на коленях избитых приговоренных, твердо уверились в их грехах, красивые слова надежно ложились на мягкую почву разжиженных вином мозгов. К пособничеству оркам, убийствам горожан и стражи прибавились заговоры, измены жителям «славного великого поселения» и доносы. Самодовольные, безмозглые ублюдки. Мои люди хоть и привели орков под стены, но хотя бы попытались поступить благородно, а эти… Эти уроды все просрали и отмывают руки, вместо мыла пользуя элиту моего клана, а вместо воды кровь.

Потянуло дымом — это Трис вместе с наемником разграбила и запалила первый трактир. Разгоряченная предстоящим зрелищем толпа еще не скоро заметит только занимающийся пожар, и огонь перекинется на соседнее здание и здание на противоположной улице, другом конце города… С запасом ядерного горючего пойла из погреба огонь неплохо раскидывается, разбивая стекла и растекаясь по деревянным внутренностям, пожирая все, до чего могут дотянуться его жадные языки. Толпа зашевелилась, заволновалась, послышались громкие крики женщин и пока еще тихий плач их детей, а мужики толпой стали ломиться спасать имущество, как свое, так и чужое, суета и паника развязала руки многим ничтожествам этого славного места. Создавая давку в узких местах, роняя и топча менее расторопных люди ринулись прочь, туда, где валил дым и весело плясало пламя. Стража в растерянности сгрудилась вокруг эшафота и заключенных, всем сердцем горя желанием сломя голову бежать к колодцам и спасать родные дома. Город не сгорит, не успеет, столько рук потушат его быстро, излишне быстро…, но может и не успеют…

Я отлепился от стены и вышел из тени в которой прятался, ожидая подходящего момента. Беснующейся толпе было как-то плевать на еще одного стража порядка, зато после недавних убийств сами стражники были настороже.

— Ты кто такой?! — я не удостоил крикуна даже взглядом, продолжая двигаться дальше, постепенно теряясь среди беснующихся людей.

— А ну стоять, паскуда, пока ноги не переломали! — надо же, какой смелый.

Я остановился. Не люблю, когда мне хамят. Особенно, когда тороплюсь. Окрестности огласил хруст ломаемых ног и надрывные вопли стражника по которому успел потоптаться кто-то излишне ретивый, добавляя еще больше паники. Пока он орал и пытался подняться, я потерялся среди толпы и «выплыл» с другой стороны, где стражи не оказалось, многие из них поспешили на крики товарища. Появляясь то здесь, то там я ранил и калечил их по одному, пока в наряде стражника ко мне не присоединился Стив и шурша юбками, кивнув головой, не промелькнула Трис. В царящей неразберихе я выпустил из клеток всех приговоренных, и они сразу же кинулись в рассыпную, спасая свои жизни из столь не гостеприимного места, совершенно не стесняясь бежать по упавшим в давке телам.

Пытающегося бежать обвинителя, так умело и ловко делающего из трясущегося за свое место ничтожества гордого защитника и покровителя, а из ни в чем неповинных бродяг дьявола я перехватил еще на помосте, схватив за щиколотки и резко дернув ноги на себя. От неожиданности, потерявший опору оратор стал заваливаться вперед и с приятным слуху хрустом рожей приласкал дубовые доски. Я стянул пускающего кровавые пузыри мерзавца за эшафот, где с непередаваемым удовольствием избил. Сегодня день казни, не так ли? Так почему бы не отправить на тот свет хотя бы одного мерзавца? Горожане даже не обернулись посмотреть, как один из стражников запихивает в петлю отчаянно вырывающегося избитого горлопана.

— Зачем? — спросил Стивен.

— Из любви к искусству. — зло, не оборачиваясь ответил я.

— Повелитель. — Трое из клана почтительно склонили передо мной головы в знак благодарности и уважения.

— Уходим, быстро. Стив? — готовивший отход наемник дубиной и добрым словом распихивая в стороны не успевших убраться в сторону горожан, подвел нас к боковому входу какого-то строения, где перешагивая оглушенных зевак мы бегом добрались до верхнего этажа и выбрались на не успевшую остыть от жаркого полуденного солнца черепицу. Теплый вечерний воздух наполнил легкие, чуть прохладный ветер донес усиливающийся запах дыма и гари на фоне мерцающего зарева зарождающегося пожара, у нас получилось попрощаться достойно. С площади наш отряд ушел крышами стоящих вплотную домов.