После того как был рассекречен журнал посещений Сталина, события чуточку прояснились: в кабинет Сталина Яковлев и Дементьев вошли одновременно – в 22.30 3 июня. А в отношении «заложил» ли Яковлев Дементьева нам предоставляется судить по показаниям одной из сторон. Вот что пишет А.С. Яковлев в своих мемуарах:

«3 июня меня и заместителя наркома П.В. Дементьева, ведавшего вопросами серийного производства, вызвали в Ставку Верховного главнокомандования. В кабинете кроме Сталина находились маршалы Василевский и Воронов. Мы сразу заметили на столе куски потрескавшейся полотняной обшивки крыла самолета и поняли, в чем дело. Предстоял неприятный разговор.

Дело в том, что на выпущенных одним из восточных заводов истребителях Як-9 обшивка крыльев стала растрескиваться и отставать. Произошло несколько случаев срыва полотна с крыльев самолета в полете. Причиной этому явилось плохое качество нитрокраски, поставляемой одним из уральских химических предприятий, где применили наспех проверенные заменители.

Никогда не приходилось видеть Сталина в таком негодовании.

– Значит, на заводе это не было известно?

– Да, это не было известно.

– Значит, это выявилось на фронте только перед лицом противника?

– Да, это так.

– Да знаете ли вы, что так мог поступить только самый коварный враг?! Именно так и поступил бы, – выпустив на заводе годные самолеты, чтобы они на фронте оказались негодными! Враг не нанес бы нам большего ущерба, не придумал бы ничего худшего. Это работа на Гитлера!

Он несколько раз повторил, что самый коварный враг не мог бы нанести большего вреда.

– Вы знаете, что вывели из строя истребительную авиацию? Вы знаете, какую услугу оказали Гитлеру?! Вы гитлеровцы!

Трудно себе представить наше состояние в тот момент. Я чувствовал, что холодею. А Дементьев стоял весь красный и нервно теребил в руках кусок злополучной обшивки…».

Остановим цитирование Яковлева и обратим внимание на слова «никогда не видел Сталина в таком негодовании» и особенно на тяжкий упрек – «Вы гитлеровцы!» Обычно вождь умел себя держать в руках, но для негодования у него были столь веские причины, о которых ни Яковлев, ни Дементьев даже и предположить не могли.

Три часа назад Сталину доложили, что на ступенях Большого Каменного моста, напротив Дома политкаторжан, который специально был выстроен для особо ценных для строя людей (Дом на набережной), были найдены тела двух молодых людей. Девушка, Нина Уманская, оказалась дочерью советского посла в Мексике, которому завтра надлежало отбыть к месту службы, а юноша, который еще подавал признаки жизни, был сыном наркома авиационной промышленности Шахурина, 15-летним Владимиром Шахуриным. Рядом лежал пистолет «Вальтер».

Сталин сразу же отверг версию неудачной любви и убийства восьмиклассником своей возлюбленной и последующего суицида. И не зря. Потому что уже первые шаги расследования выявили то, что молодые люди принадлежали к юношеской подпольной организации, которая называлась ни много ни мало, а «Четвертый рейх»! А то, что найденный пистолет принадлежал Вано Микояну, младшему сыну верного Анастаса Микояна, многократно усугубляло дело. Вот откуда у разгневанного вождя эти слова про коварных врагов, про гитлеровцев.

Оставим пока следователей, которые работают над внезапно открывшимся делом, и вернемся в кабинет Сталина, который в ярости распекает двух заместителей наркома по поводу неготовности авиации к предстоящей Курской битве (напомним – июнь 1943 года!).

Версию Яковлева (сдержанную, уравновешенную) мы выслушали. Что бы ни писал о себе любой мемуарист, он всегда находит слова, чтобы выглядеть достойно и сдержанно, у Яковлева это получилось. Да и, действительно, будешь ли здесь, у Сталина, передавать жаркие споры в наркомате о клеях, лаке, о разбухании фанеры под дождем, о перкали и о жутко дефицитных нитках «маккей»? О том, что на 166-м заводе в Омске планировался выпуск бомбардировщиков Ту-2, а он, Яковлев, подсказал вождю решение остановить выпуск металлического бомбардировщика и поставить на поток деревянные истребители, к которым завод не был готов. Яковлев сказал то, что сказал – и оправдал (не оправдался, а оправдал) ситуацию. Фанера не отваливалась бы, если бы не производство.

У стоявшего рядом Дементьева хватило ума в тот момент не исполнять собственную арию непричастности – оправдывается виноватый, – а коротко и четко заявить, что все недоделки конструкции (ввернул-таки!) будут исправлены силами промышленности непосредственно на полевых аэродромах в самое короткое время.

Схватывается всегда последнее, и вождь его схватил:

– В какое время? Какой срок?

– Две недели, – бухнул наобум Дементьев и испугался сказанному.

Но это, похоже, его и спасло. Удивленный Сталин вытащил изо рта трубку и сказал: