Л. Элин. Время – в кадре и за кадром, ИД «Экономическая газета», 2011

Ей-богу, некстати пришло на ум выражение польского сатирика Станислава Ежи Леца: «У потерявшего зубы язык проворнее движется»…

Яковлев привык всегда быть на виду, и выключение из водоворота общественной, производственной жизни он переносил тяжело. Но это было данностью времени. В стране шли непонятные процессы, связанные с какой-то перестройкой (она, по мнению Яковлева, все шла и шла – с хрущевских времен), с гласностью, с демократизацией, но кончиться все это могло только плохим. Но кто будет его сейчас слушать…

Вот что пишет о последних годах жизни своего бывшего шефа Е. Адлер:

«Не без помощи некоторых «доброжелателей» А.С. Яковлев вынужден был уйти на пенсию (за ним оставили звание консультанта)… Всезнающие шоферы приносили раз за разом одну за другой странные вести: что АэС все реже и реже стал ездить на завод, что визиты эти были все короче, а здоровье его становилось все хуже и что, расставшись наконец с Клавдией Кильдишевой, он снова сблизился с женой, которая переехала к нему на дачу.

Вскоре изменчивая судьба нанесла еще один тяжелый удар: понадеявшись на доброе сердце жены, он, вероятно, рассчитывал опереться на нее, но однажды она вышла в сад, да так и не вернулась домой. Когда ее хватились и стали искать, холодный труп Екатерины Матвеевны обнаружили в кустах сада».

«Всему свое время, и время всякой вещи под небом, время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру».

Екклесиаст: 3: 1-8

Невыносимо трудно было ходить по коридорам своего КБ, которое он не просто выстроил, но и выстрадал, отвечать на приветствия вдруг ставших отчужденными сотрудников. Боль подступала к сердцу. Он хотел, чтобы в этом доме на Ленинградском проспекте сохранился бы яковлевский дух, втайне он мечтал, что кто-то из его сынов продолжил бы его дело.

Не получилось…

22 августа 1989 г. Александр Сергеевич Яковлев умер.

На траурном митинге выступили многие ветераны. Слезы стояли в глазах тех, кто шел бок о бок с «железным конструктором» все эти годы. Лучше других выразил их чувства Е.Г. Адлер:

«Оставив при себе обиды и недовольство, я вспомнил все то прекрасное, чем был одарен в избытке наш знаменитый руководитель:

– ясный, трезвый, энциклопедический ум;

– безошибочный, изысканный, верный вкус в области формы и цвета;

– твердую и непреклонную волю в достижении раз поставленной цели, неуклонное стремление к преодолению неизбежных препятствий на пути к ней, доведение дела до конца;

– органическое сочетание технической эстетики с научной целесообразностью, склонность к тому, что сейчас стало именоваться словом дизайн;

– пристрастие к порядку во всем, незаурядные организаторские способности;

– сочетание суровости и чувства юмора, личное обаяние».

Сейчас, отходя от кошмара «лихих девяностых и проклятых нулевых», как именуют политические обозреватели пору вхождения нашей страны в благословенный «рынок» (возьмем и это слово в кавычки, как и предыдущие определения, чтобы не обижать и те, и эти понятия), мы все чаще ловим себя на мысли, почему же не уберегли то богатство, что мы имели – в области авиастроения, разумеется? И что это было за богатство.

Начнем с того, что авиация всего за век своего существования, превратилась в самую наукоемкую, самую высокотехнологичную отрасль машиностроения, которая в странах, где она развивалась, стала локомотивом промышленности, дала толчок развитию точных наук, материаловедения, металлургии, потребителем таланта и мастерства самых подготовленных конструкторов, инженеров, рабочих.

Правительство, деловые круги России (имеется в виду царская Россия) своевременно уловили требования времени, и русские ученые, конструкторы быстро выдвинулись в ряды тех, кто шел в авангарде освоения неба. Уже одно то, что в России перед Первой мировой войной был создан четырехмоторный бомбардировщик, говорит о многом, а то, что десятки, если не сотни первоклассных авиационных конструкторов и инженеров, не принявших советской власти, после революции трудились в США, Англии, Франции, подтверждает это.

Революция и последовавшие за ней годы хаоса, казалось, поставили крест на достижениях отечественных энтузиастов неба, но новое руководство Советского Союза в лице Сталина и его соратников оценило значение авиации в военных планах страны и в общем процессе индустриализации и предприняло невероятных масштабов шаги по возрождению авиационной промышленности. Но теперь уже Советскому Союзу пришлось догонять стремительно уходившие вперед страны Запада. Собственно, вся книга, которую вы сейчас держите в руках, является рассказом об этом. Выяснять этот вопрос – догнали или не догнали – пришлось в самой неподходящей обстановке. В годы самой страшной войны.