Вот на таком историческом фоне произошла эта история.

Наш факультет готовил специалистов радиоразведки. В тесных кругах его шёпотом называли «Факультет радиосвязи ОСНАЗ» и возглавлял его Алексей Гаврилович Дронин, капитан 1 ранга, профессиональный разведчик, участник Великой Отечественной, кавалер трёх боевых орденов. Для нас это был непререкаемый авторитет. Если «Дрон» говорил, что знание языка вероятного противника – это оружие разведчика, то сидели и долбили, как проклятые. Сам он владел несколькими.

И вот на тебе – Китай! Китайскому учили в университетах, а у нас – только английскому и немецкому. А как же тогда против китайцев воевать? «Надо учить китайский», – решил наш Симеонов из третьего взвода по кличке Писчик. Решил для себя, так сиди и долби тихой сапой, на кой же хрен в классе на самоподготовке объявлять об этом во всеуслышание?! Мужики от такой объявы в нерастворимый осадок выпали.

– Да ты сначала хотя бы английский одолел.

– Сами учите, – заявил Писчик, – вас тут «англичан», как у кобеля блох. А с китайским я буду в единственном экземпляре. Усекаете мысль?

– Усекаем, – рыдал класс, – расти по службе будешь быстро, как бамбук. А как ты его учишь, Писчик? Поделись! Тут для английского-то требуется светлый ум и свинцовая задница. А китайский – это же муть непроглядная.

– А у меня в Питере есть полиглот знакомый. Он со мной занимается. – Писчик уже закусил удила и лил не переставая.

– Да хватит заливать, – ревела толпа, – полиглот… занимается…

– Да мы уже, если хотите знать, переписываемся по-китайски!

Это был явный перебор. Писчик потом об этом сильно пожалел, но остановиться уже не мог.

– Да ну? А ну, покажи! – не унимались в классе.

– Вот придёт письмо, – покажу!

Этой последней фразой Писчик подписал себе приговор. Вечером уже вся рота знала про его заскок. Кто-то верил, кто-то нет, и дело дошло до тотализатора. Только «китайцу» было не до смеха. Надо было срочно что-то придумать, иначе все, жизни не будет. Ротные остроумы такой случай не проворонят ни за что на свете. Писчик это хорошо знал.

И он придумал. Решил самому себе написать письмо китайскими иероглифами, а конверт отправить из Питера. Придёт письмо, мужики убедятся и постепенно все забудется. Придумано – сделано. Срисовал иероглифы с китайского термоса и бросил письмо на Балтийском вокзале.

Ротным почтальоном был у нас Вовчик Болотский, подпольная кличка «Йога», страстно увлекавшийся всякой там психологией, аутотренингом, самовнушением и, конечно же, системой йогов. Когда он медитировал, а может, просто вид делал, достучаться до него было ну просто невозможно. Ребята сначала потешались, глумились, доставали, но Вовчик был невозмутим, ему было все по барабану. Натянет на морду выражение полного идиота и ходит по роте, как блаженный.

– Ну, все, – махали на него рукой, – опять Йога в свой каркас залез. Поэтому его ещё «Каркасом» называли. «Каркас» он и есть каркас. Рожу отрешённую скорчит, глазки закатит и косит под полудурка. А может, оно и правильно, так выжить легче. Сумасшедший, что возьмёшь?!

Сходил однажды Йога на почту, получил письма. Одно письмо было адресовано Писчику и показалось ему очень подозрительным. Он его вскрыл, а там китайская грамота. И тут Каркас вылез из своего «каркаса» и стал довольно быстро соображать. Откуда у него оказался стандартный бланк повестки вызова в КГБ, история умалчивает. Возможно, из отцовского рабочего стола «позаимствовал». Йога её аккуратненько заполнил, вложил в конверт и вечером на самоподготовке со своим невозмутимым идиотским видом вручил его адресату. А Писчик, в свою очередь, с важным видом победителя открыл при всех конверт и всему классу продемонстрировал содержимое. Но всем стало не до письма, когда из конверта вывалилась повестка.

– Ну, все, Писчик, влип ты по самые уши со своим китайским, – заключил класс, – хрен теперь отмоешься. – И все дружно его перекрестили, перед тем как он помчался к кэпу.

– Ты что натворил, гадёныш? – застонал командир.

– Ничего, – хлопает глазами Писчик.

– Как это «ничего»? А повестка? Ведь не куда-нибудь – в КГБ!

– Понятия не имею, товарищ командир.

– Может, ты с иностранцами где-нибудь пересёкся?

– Да вы что, какие там иностранцы?!

Ничего толком не добившись, командир пошёл докладывать начфаку. Писчика, как государственного преступника, приволокли к Дрону, собрали замов и начальников кафедр – все разведчики со стажем – и учинили допрос с пристрастием. Пытали его долго, все подержали в руках эту несчастную повестку, но Писчик стоял насмерть. И тут кого-то осенило: «А давайте нашего начальника особого отдела спросим! Может, он что-то знает? Пусть прояснит!». Пришёл особист, покрутил в руках повестку, пожал плечами и «прояснил»:

– Не знаю! Обычно в таких случаях меня ставят в известность. Но раз не поставили, значит, не сочли нужным. Отправляйте! Пусть едет, а там видно будет.

В назначенный день Писчик с утра гладил в бытовке форму. Йога стоял дневальным по роте. Сообразив, что дело принимает нешуточный оборот, он подошёл к Писчику с большим желанием как-то замять это дело. Очко-то не железное.

– Писчик, ты куда это наглаживаешься?

– Куда-куда, а то ты не знаешь куда! – чуть не плачет Писчик. – В КГБ на Литейный, вот куда! А ещё говорят, что наши письма не читают. Читают, Йога, ещё как читают! Послал сам себе сдуру китайскую грамоту, а там повестка.