Шрифт:
– Ты вот что, послушай меня! Ты в КГБ не ходи…
– Как это не ходи?
– А так, не ходи и все! Погуляй по городу, в кино сходи, но в КГБ не суйся.
– Да ты что, Каркас?! Совсем ошалел от своей йоги? Крыша съехала? А если спросят?
– А если спросят, так и скажешь: не велено, мол, говорить и все-е-е! Подписку, скажи, дал… Никто перепроверять-то не будет.
– Это почему?
– Да потому, дурень… Это я тебе повестку в письмо подсунул. Так что не лезь на рожон.
Писчик по стенке сполз на пол с утюгом в руках. Йога подхватил утюг, чтобы не обжёг свои прелести и плеснул на Писчика из кружки. Тот вскочил и заорал:
– Йога, сволочь! Каркасина ржавая! Кореш, называется… – и прямо в трусах помчался к командиру.
Бедный кэп! Ему стало ещё хуже, чем Писчику в бытовке, когда он въехал из-за чего весь сыр-бор. Теперь надо идти к Дрону докладывать, а это хуже, чем застрелиться.
Начфак слушал командира с большим желанием оторвать ему всё, что положено в таких случаях.
– Где эти шутники?
И вот Йога с Писчиком стоят навытяжку перед Дроном. Тот смотрит исподлобья и цедит сквозь зубы:
– Значит, твоя работа, Болотский?
– Так точно!
– Пошутил?
– Так точно, пошутил!
– А может, это не шутка, может, все же вызывают?
– Никак нет, товарищ капитан 1 ранга, я пошутил!
– Слушай, Болотский, ну, с повесткой понятно, бланк, предположим, ты где-то спионерил. А печать? Печать где ты поставил?
– Да вы внимательно посмотрите. Я взял пятак, сточил надфилем буквы «СССР», а остальное – дело техники.
Дрон не поверил, полез в карман за пятаком.
– Да-а! Во кадры подрастают, – пропел начфак, проведя сравнение, – не соскучишься. А что же ты так жестоко шутишь над своим же товарищем?
Вот тут-то Дрон и узнал про китайский язык, про полиглота, про письмо и иероглифы с китайского термоса, которые все вместе должны были сорвать происки великой культурной революции. Начфак онемел. Такого поворота сюжета он никак не ожидал. С ним случился приступ истерического смеха, до слез, до икоты, до почечной колики. Ещё минуту назад, готовый разорвать этих клоунов на лоскутки, он принял решение, такое же неожиданное:
– Ладно, голуби… Ты, Симеонов, марш в класс! А тебе, Болотский, объявляю десять суток… отпуска… дополнительно… к зимнему отпуску. Тридцать лет прослужил в разведке, но ни разу на «дезу» так дёшево не покупался.
С юмором был мужик.
Граф День рождения
Два приятеля, если не сказать кореша, курсанты четвёртого курса решили отметить одному из них день рождения.
– Ну и что? – спросите вы. – Эка невидаль!
Согласен! Правда, один из них уже успел жениться. Такое бывает! Но жениться на четвёртом курсе – все– таки некоторое отклонение от нормы.
– Почему? – спросите вы.
Да потому, – отвечу я, – что в курсантской среде каждый курс точно определяет ваше «социальное» положение в общей курсантской массе. Первый курс – это «Без вины виноватые». И этим все сказано. Второй – «Приказано выжить». Третий – «Весёлые ребята». Четвёртый – «Женихи и невесты», а пятый – «Отцы и дети».
Поэтому, в нашем конкретном случае друзья-однокашники имели как бы разный «социальный» статус: один уже оказался в категории «Отцы и дети», а другой все ещё пребывал в компании «Женихов». Но это, как говорится, на ход не влияет.
– Сделаем так, – говорит «отец семейства», – посидим у меня дома, хоккей посмотрим.
– Да? А твоя кобра?
– Будет работать во вторую смену.
– Смотри, чтобы не получилось как в прошлый раз.
– Только не надо писать в алебастр, спокойно посидим, водочки попьём, никто мешать не будет.
Кто же от такого откажется?! Друзья сочинили для командира роты ошеломляющую версию, почему они оба обязательно должны уволиться на сутки. То ли глава государства Бенин будет пролётом в славном городе на Неве, а они его дальние родственники, то ли ещё что-то, но все-таки заплели командирские извилины в тугой гордиев узел, и он сдался:
– Черт с вами! Отпущу! Но глядите там у меня… там…
– Есть глядеть, – гаркнули кореша и слиняли из училища на законном основании, то есть в увольнение.
Это сладкое слово свобода! Увольнительный билет в кармане, кейс затарен по самую ручку всем, чем положено, впереди полтора суток отпуска и море непредсказуемых удовольствий. С ума можно сойти от такого счастья.
Друзья расположились на квартире «отца семейства». На столе пузырёк, второй дозревает в холодильничке, приготовили закусон, и, наконец, уселись. По телеящику большой хоккей: наша сборная СССР против какой-то европейской дворовой команды. Ну, что ещё нужно? Решили пить за каждую заброшенную шайбу. Хорошо играла в те времена наша сборная, не то, что сейчас, и уже ко второму периоду была откупорена вторая бутылка.