Вот таким незатейливым способом наше училище радиоэлектроники постепенно превращалось в собачий приют. Бездомных собак к радости коммунальных служб города становилось всё меньше, а у нас уже вовсю игрались собачьи свадьбы. Сытое существование собачьей стаи обеспечивала камбузная бочка для отходов. Три раза в день камбузный наряд вываливал в неё огромные лагуны. [101] Половину, естественно, мимо, к великой собачьей радости. Вокруг бочки вылизывалось всё, до зеркального блеска, так что приборку вокруг бочки уже забыли, когда делали.

Но, в один прекрасный день идиллия кончилась. Однажды дежурная служба КПП училища прикормила с вечера какого-то пса. За кусок мичманской колбасы тот «веселил» их всю ночь, резонно решив, что КПП отныне его законная территория. Утром народ потянулся на службу. Дневальный на «вертушке» проверял пропуска, мичман, с глазами как у окуня от недосыпа, сидел за столом в своём аквариуме, а пёс дремал здесь же у его ног. И тут на КПП входит зам начальника училища контр-адмирал Токарь. Мичман срывается с места и бросается ему навстречу.

– Смирно! – орёт мичман. – Товарищ контр-адмирал…

Пёс вскочил, как ужаленный. Или он спросонья вопль «Смирно!» с командой «Фас!» перепутал, то ли патологически не любил начальство, как и наш Коля, а может, расценил адмиральское вторжение, как посягательство на свою территорию, только шерсть на загривке встала дыбом, клыки наружу и… Прыжок – и пёс мёртвой хваткой вцепился в адмиральскую штанину и надолго на ней повис. Адмирал окаменел. На весь КПП шум, крики, рычание, треск материи и отборный флотский мат. Когда, наконец, пса оторвали от начальственных штанов, оттащили и пинками выгнали на улицу, адмирал, само собой разумеется, снял весь наряд КПП во главе с мичманом. Злой как пёс цепной, он, пока добирался до своего кабинета, снял со службы дежурного по гаражу, помощника дежурного второго факультета и вздрючил трёх случайно попавшихся курсантов. Собачья проблема, сама того и не желая, неожиданно вышла на высокий адмиральский уровень.

– Начальника строевого отдела ко мне! – рявкнул адмирал адъютанту, влетая в приёмную. Когда капитан 3 ранга Порохов на ватных ногах вошёл в его кабинет, диалог состоялся короткий.

– Где твоё представление на 2 ранга? – прошипел адмирал.

– У вас… на подписи…

– Так вот, если в 14-00 ты мне не доложишь, что ни одной собачьей твари в училище нет, считай, что я эту бумагу не видел.

Через полчаса в училище началась карательная операция. Несколько мичманов, вооружившись спортивными винтовками, учинили кровавую бойню. Плац, в центре которого был разбит фруктовый сад, наполнился лаем, рычанием, визгами и ружейной стрельбой. «Охотники» по всем правилам военной тактики согнали в сад огромную стаю, окружили и, даже не предлагая капитуляции, с ней расправились.

Какие там занятия? Курсанты вместе с преподавателями торчали в окнах, наблюдая и комментируя «боевые действия». Такое не каждый день увидишь! В ближайший перерыв мы кинулись звонить в роту.

– Где Коля?

– А где ему быть? – отвечает дежурный по роте, – забился в конуре в самый дальний угол и дышит через раз, чтобы не обнаружили.

В 15 часов по училищу объявили большой сбор. Тридцать курсантских рот, построенных в «коробки», вывели на плац. Из адмиральского корпуса вышел начальник училища. Уже тогда, в начале 70-х, у него был радиомикрофон, изготовленный местными умельцами. Училище радиоэлектроники, все-таки. Он мог находиться в любом месте огромного плаца, а мощные громкоговорители добросовестно озвучивали на всю округу даже вполголоса сказанную фразу. После положенных в таких случаях докладов началась адмиральская проповедь:

– Товарищи курсанты! Вы же будущие офицеры. Вы уже взрослые люди, а не понимаете, что нельзя в училище из города тащить всякую заразу… От этого болезни, эпидемии и, как результат, подрыв боевой готовности и так далее в таком же духе.

Он бы ещё долго говорил, но вдруг между стройными курсантскими рядами на плац вываливается огромный пёс. Самого отпетого бандитского вида. Одно ухо полу висит, другого наполовину нет; откусили, видимо, в жарких собачьих баталиях. Подшёрсток торчит клочьями – линять, бедняга, начал. На задней ляжке шерсть вообще отсутствует. Видимо, спал где-нибудь в кочегарке, да подгорел малость. Короче, вид – ужас тихий. Но самое главное – на шее, как у партизана, висит фанерная крышка от посылочного ящика, а на ней крупно выведена надпись: «Всех, гад, не перестреляешь!!!» И вот это безобразие чинно шлёпает перед оцепеневшим строем в сторону адмирала.

Шок сменился взрывом. Несколько сотен курсантских глоток одновременно выдохнули:

– Га! Ха-а!!!

Пёс от неожиданности метнулся в сторону, туда, где стоял адмирал. Вслед ему нёсся нарастающий курсантский рёв. Тем, кто стоял далеко от этого места, по цепочке передавалось содержание «транспаранта» на собачьей холке. Через несколько секунд ревели уже и фланги. Пёс, тем временем, в три прыжка домчав до адмирала, прижался к его ногам, облизал ботинки и жалобно заскулил. Тоже мне, нашёл, у кого защиты искать. Адмирал пытался от него увернуться, шаркал ножками и злобно шипел:

– Пш-ш-шел! Фу! Пш-ш-шел! Фу!

А радиомикрофон в союзе с мощными усилителями и динамиками добросовестно и беспристрастно транслировал эти возгласы вождя курсантского племени на всю близлежащую городскую округу.

В 1969 году Китай предпринял вооружённую провокацию на нашей восточной границе. В центре тех события оказался остров Даманский на реке Амур. Вооружённое вторжение было отбито, агрессор понёс большие потери, а правительство СССР приняло решение о создании Семипалатинского военного округа. Бывший друг и сосед стал рассматриваться как вероятный противник, а его вооружённые силы стали объектом повышенного внимания разведывательных служб Советского Союза.