– Рота, подъём! – прогремел голос дневального.

– Да ладно тебе, всё равно сегодня генерал не прилетит, смотри, какой туман.

Один из маляров, обладатель третьего голоса в темноте ну и… впрочем, не столь важно, кто он, с трудом открыл глаза. За окнами, действительно, стояла непроницаемая, молочно-белая мгла. Не было даже видно стоящего в каких-то десяти метров от казармы тополя.

– Вот те раз, это же сколько метров видимости…– подумал было находчивый маляр, как смутная догадка заставила его одеться и выскочить на улицу. Яркое утреннее солнце резануло по глазам, в пронзительно синем небе ни одного облачка.

Перед казармой застыл, как изваяние, капитан. На его лице читалось, что по-русски звучит приблизительно как сильное удивление.

Маляры сработали на совесть, пропусков не наделали. Даже на окнах…

Сантехник

Старлей-ротный радовался, как ребёнок новой игрушке. Ещё бы, он получил квартиру! И не просто квартиру, а отдельную, двухкомнатную. И это в гарнизоне, где по причине нехватки жилого фонда большинство квартир превращено в коммуналки, и даже лётчики с подселением живут. Оно конечно, провести пять лет в этом захолустном забайкальском гарнизоне можно и по-коммунальному, но отдельная всё же лучше. Пусть даже и на первом этаже.

Тому, кто не жил в эдаких эрзац-коммуналках, не понять, что это за счастье, выйти утром на кухню попить кофе в одних трусах. Впрочем, поговаривали, что некоторые семьи это вполне устраивало, и они даже отказывались от расселения, поскольку возникали затруднения при попытке выяснить, где чья жена, и где чей муж. Но автор об этом достоверно не знает, а врать не приучен, разве что чуть-чуть, для красоты сюжета.

Так вот, пребывая от счастья на седьмом небе, старлей носился от КЭЧ до домоуправления, оформляя на себя квартиру и по ходу закрывая глаза на мелкие недостатки в виде свёрнутого крана, расколотой раковины. И вот заветная бумажка под названием «Ордер» в руках. Предыдущий хозяин встретил старлея в квартире, как говорится, сидя на чемоданах, он тоже сиял от радости, как тогда думал старлей, только от того, что уезжал служить в группу войск. Он вручил старлею ключи, а также внушительных размеров паяльную лампу, футбольную камеру и велосипедный насос.

– Презент от меня лично, береги как зеницу ока!

– Зачем? – опешил старлей.

– Потом узнаешь, – только и сказал предыдущий жилец уже из дверей, поезд не ждёт, однако.

А старлей, оставшись один, теперь уже придирчиво оглядел свои хоромы, попутно составил план предстоящего ремонта и смету необходимых материалов. Подарки, впрочем, не выбросил, хоть и не понял, зачем они.

На складе уже упомянутой КЭЧ на него посмотрели, как на умалишённого, дескать, тронулся человек на радостях, стройматериалов захотел. Но всё же вручили шесть рулонов обоев. Дома старлей рассмотрел свою добычу. Всем своим видом обои вполне убедительно говорили, что по возрасту они значительно превосходят свитки из египетских пирамид, а при попытке их развернуть рассыпались в прах. Делать было нечего, и ещё два дня ушло на прочёсывание хозяйственных магазинов города. Кой-чего удалось раздобыть, но всё равно, план предстоящих работ пришлось скорректировать на две трети в меньшую сторону. А потому ремонт занял меньше недели. Ещё через неделю прибыл контейнер с домашними вещами, а сразу за ним и семья старлея.

На праздновании новоселья старлей снова был счастлив, потому и не заметил, что его соседи и сослуживцы не совсем разделяют его радость, скорее даже сочувствуют. Хотя если и заметил, то скорее всё списал на обычную зависть.

Наступили будни, старлей заметил, что служба в Забайкалье не такая уж страшная, как её живописуют, особенно те, кто там не служил. А если учесть, что на улице начало сентября, так и вовсе рай. Старлей при первой же возможности уходил в тайгу, благо, она начиналась сразу же за его домом. Ранние заморозки уже успели прогнать комаров, мошкару и прочую кусачую живность. Зато грибов, ягод было столько, что глаза поначалу отказывались верить. И все эти дары тайги старлей корзинами таскал домой. Полки на кухне быстро заполнялись склянками, вязанками.

Но всё хорошее недолговечно, сентябрь сменился на октябрь и первый снег, затем пришёл черёд ноября с морозами, затем декабря с настоящими морозами.

Поначалу было забавно наблюдать, как стрелка термометра опускается до отметки минус сорок, а то и до минус пятидесяти, потом приелось. Тем более что забайкальские холода гораздо легче переносятся, чем европейские.

И вот, в один из таких зимних вечеров, когда старлей возлежал на диване и поглощал, как ему с экрана втирают про «новое мышление», со стороны кухни донёсся перепуганный вопль жены.

«Небось, мышь», – про себя усмехнулся он и заспешил на защиту своей благоверной.

Увы, реальность оказалась куда трагичней. Жена застыла на пороге туалета и с ужасом наблюдала, как в унитазе начался прилив. Старлей схватил какую-то тряпку, шваброй затолкал её в злополучное отверстие поглубже и заторопился к соседу, тот опытный, наверняка знает, что делать.

Сосед действительно всё понял всё без лишних объяснений. Ни слова не говоря, он прошёл в квартиру старлея, прямиком к источнику беды.

– Камеру, насос! – тоном хирурга скомандовал он. Даже не поинтересовавшись, есть ли всё это у хозяина. Подразумевалось, что есть.

К чести старлея, он быстро сообразил, что к чему, нашёл и передал соседу, который, кстати, служил инженером в авиационном полку, такие вдруг ставшими нужными предметы. Инженер водрузил камеру в сливное отверстие унитаза и быстро накачал её насосом. Извержение фекалий прекратилось.

– Стояк морозом прихватило, – объяснил сосед, – Хватай паяльную лампу и быстро в подвал, пока сверху не полилось. Что польётся сверху, старлей уточнять не стал, а просто последовал указаниям более опытного товарища.