Дмитрий Иванович сидел себе дома и знать ничего не знал о страстях, бушевавших вокруг его имени и вещи, которую он мне дал. Выслушав мой рассказ, старик глубокомысленно произнес:

— Не сомневался, что коллеги-антиквары все как один испытывают ко мне искренние дружеские чувства.

— Да уж, чувства, — поддакнула я.

— Что вы намереваетесь делать дальше? — поинтересовался он.

— Все зависит от средств, которые вы готовы вложить в поиски преступника, — резонно ответила я.

— По поводу средств обращайтесь к Антону. Он все это затеял. Я просто хотел услышать от вас вразумительный план действий.

— Устанавливаем слежку за Илюмжиновым и Литвиным, проверяем их связи по вашим досье.

— У вас что, есть техническая возможность осуществить все перечисленное? — удивился Дмитрий Иванович.

— Она сразу найдется, когда будут деньги, — заверила я антиквара. — Кстати, вот вам один интересный факт: сегодня утром на меня покушался ваш внучок Васенька. Как думаете, зачем ему это?

— Да он совсем сбрендил, скотина! — ударил по столу кулаком антиквар. — Как это случилось?

Я рассказала о попытке наезда на меня машины, на заднем сиденье которой находился Василий.

— Думаю найти вашего внука сегодня же вечером и вправить ему мозги, — поделилась я с Дмитрием Ивановичем своими мыслями.

— Только не калечьте его. Припугните как следует, узнайте, кто надоумил, — попросил старик, хмурясь.

— Не волнуйтесь, до членовредительства не дойдет, — пообещала я.

— Так, расскажите мне, Евгения Максимовна, как идет проверка моего телефона вашим новейшим способом? — спросил антиквар, и в лице его промелькнула тень улыбки. Пронзительные глаза смотрели прямо на меня с немым приказом сознаться во всем.

— Эх, не выгорело дело, — с досадой махнула я рукой, — до полночи сидела за компьютером — а программа дает сбои.

— Можно мне посмотреть вашу программу? — попросил антиквар.

— К сожалению, я ее стерла, — вздохнула я тяжело.

— Я похож на идиота? — спросил Дмитрий Иванович, прищуриваясь.

— Нет! — воскликнула я со всей силой убеждения, на которую была способна. — Вот уж на кого вы меньше всего похожи, так это на идиота.

Дмитрий Иванович только крякнул с досады. Не мог же он признаться, что понатыкал в моей комнате средств наблюдения и что видит все, чем я занимаюсь. Вот пусть мучается теперь.

— А по какому телефону можно связаться с Василием? — спросила я у антиквара.

Он продиктовал мне телефон и пояснил, что это домашний телефон его сына. Сотового Василия он не знал, но сказал, что если я хорошо попрошу домашних Бориса, то, может быть, получу то, что хочу.

Поужинав опостылевшими сосисками с вермишелью, я занялась поисками Василия. Дома я, естественно, его не застала. Матери Василия я представилась его новой девушкой, сказала, что хочу вернуть ему перстень, который он якобы забыл у меня дома.

— Да откуда у него перстень? — удивилась она.

— Вася говорил, что ему дед дал, — пояснила я, готовясь к следующим вопросам, ответы на которые придется придумывать на ходу. Однако женщина ничего больше не спросила, а предложила приехать к ним и отдать перстень ей.

— Нет, я передам перстень только в руки вашему сыну, — сказала я непреклонно, — когда он появится, пусть мне перезвонит. — Мать Василия повозмущалась недолго, а затем дала номер сотового сына.

— Сами с ним разбирайтесь, — сказала она и повесила трубку.

Сотовый Василия ответил не сразу. Я перезвонила, подождала, и вдруг мне в ухо ворвался веселый возбужденный голос того, кого я искала.

— Алло, мать вашу, я круто оттягиваюсь, а вы отвлекаете меня, уроды! — прокричал Василий весело в трубку и, придуриваясь, заорал протяжно: — А-а-а!

В трубке слышались крики других людей. Где-то шло веселье. Я отстранила телефон от уха и приблизила его, когда Василий кончил орать.

— Послушай-ка, это Василиса, — представилась я.

— Что за Василиса? — захихикал парень. — Ой, как круто мы тут на пляже чумимся, давай к нам.

— Нет, я просто хотела отдать тебе деньги. Ты мне вчера одолжил, а я такая, что не могу оставаться в долгу.

— Одолжил тебе, ха-ха, в «Осьминоге», что ли? — смеясь, переспросил Василий. — Ну я вчера и нажрался, твою мать! — Он вновь завопил как резаный.