— Скареднов, вас… — позвала секретарша, подавая Владимиру трубку.

— Это вы, Володя? — услышал он нежный голос директорской жены. — Подъезжайте ко мне минут через двадцать.

— А вы надолго задержите машину, Анна Дмитриевна?

— А что?

— Часов в пять надо ехать за Прохор Ефимычем.

— Ничего, доедет на автобусе.

Видать, очень любил директор свою красивую и моложавую жену, потому что крутила она и вертела им как хотела — это Владимир давно заметил. Он неохотно ездил к жене директора. Она была с ним ровна, вежлива, но от ее вежливости отдавало холодом. Пренебрежение к человеку, неуважение к нему люди часто прикрывают холодной, отчужденной вежливостью.

Посадив Анну Дмитриевну, Скареднов проехал в Таловку, прихватил там старую, одетую в простой полушубок и подшитые пимы женщину, судя по всему, родственницу Бесединых, жившую в стареньком бревенчатом домике, и покатил в центр города к гастрономическим магазинам. Здесь он долго ждал женщин. Первой вышла из гастронома родственница.

— Володя, помоги, пожалуйста, Анне Дмитриевне. — Голос тихий, даже заискивающий. Говорит «ты», и от этого совсем не обидно. Когда говорит «ты» Беседин — обидно, а от старухиного «ты» — нет.

Владимир донес до машины две тяжелые сумки, из одной выглядывали головки винных бутылок — семейство Бесединых, видать, готовилось к банкету.

— Володя, — сказала родственница, — в магазине осетрину продают, пальчики оближешь.

— Да. Как раз для него, — буркнула Анна Дмитриевна.

«Хамье! А еще изображает из себя культурную».

Подъехав к квартире Бесединых, Скареднов спросил: — Ну, я свободен?

— Нет. Свозите Стасика за рыбами. Купили ему аквариум и теперь нет покоя ни мне, ни отцу.

— Если в автобусе, то можно и заморозить рыбок, — поддакнула родственница.

— А это надолго, Анна Дмитриевна?

— Что вы все время — надолго да надолго?

И вот он везет тринадцатилетнего сынишку Бесединых — Стасика куда-то к железнодорожному поселку, за рыбками. Нынче все ребятишки в городе увлекаются аквариумами — прямо с ума посходили. Сын Скареднова двенадцатилетний Мишка тоже потребовал денег на аквариум, но Владимир наотрез отказал. Тогда Мишка, повздыхав, начал сам мастерить аквариум. И сделал-таки — ведра на два. Пришлось дать три полтинника на рыб — куда денешься. Теперь у Мишки и девятилетней дочурки Зойки только и разговору о рыбах.

Стасик сидит, строго поджав губешки — «как папа», а стеклянную банку по-детски прижал к груди обеими ручонками.

Уже совсем стемнело. Машина мягко бежит по очищенному от снега асфальту.

— И большой у тебя аквариум?

— Четырнадцать ведер, — не сразу и со смешной важностью ответил мальчик.

— Ого! И рыб, поди, красивых полно?

— Да, есть.

Машина остановилась.

— Ты ведь недолго пробудешь, Стась?

— По-смо-трю, — процедил он.

«И этот смотрит на меня как на лакея. Он, конечно, знает, что его папа — большой начальник. Знает также, что мама держит папу под башмаком. А ему ни в чем не отказывает. Получается, что сынишка как бы немножко над папой… А шофер послушен папе. Вот какие ступеньки… Смотрит на меня как хозяин. По-взрослому серьезен. Говорит редко, будто золотыми камушками обделяет».

Владимир не терпел этого самовлюбленного, противного мальчишку с толстыми оттопыренными ушами, за которые так и хотелось его отодрать. Чувствуя обиду и злость, шофер сказал грубовато:

— Вот что! Десять минут тебе. На все. Не придешь — уеду.

Он ждал Стасика и думал: что поделывает сейчас Зойка? Вечерами у них в семье как-то скверно получается: жена работает (она продавщица в универмаге), Мишка учится во вторую смену, сам Владимир тоже частенько задерживается — то одно, то другое, и дома остается одна Зойка. А домишко у Скаредновых свой, стоит у черта на куличках — в самом конце Таловки, на тракте, где туда-сюда снуют машины и бродят какие-то подозрительные субъекты. Зойка боится одна. И Владимир всегда спешит после работы.

Подбежал Стасик. В банке у него была вода, а в воде плавали две чудные разноцветные рыбки с огромными хвостами.

— Сколько стоят?

— Семь рублей.

— Ого! Ничего себе!

— Порядком?

— Порядком! С пуд карасей купить можно. — Владимир весело улыбался, он хотел мира, дружбы.

— Караси что. Езжайте помедленнее, это нежная рыба.

— Не бойсь, все будет в порядке.

— Я вас прошу — медленнее, — надулся Стасик.