К вечеру Тайрел немного пришёл в себя. Нет, к нему не вернулось обычное хорошее настроение (наоборот, он был мрачен, как десять демонов перед экзорцизмом), и напряжённую атмосферу за ужином не разбавляли его легкомысленные шуточки, но, по крайней мере, на людей он больше не кидался. Эрику он игнорировал, Трайда... немного опасался, а в сторону Аини вообще старался не смотреть: ему было нестерпимо стыдно перед ней за своё поведение днём.

За столом маги просидели почти час, а он так ничего и не съел. Сидел, маялся, потихоньку скатываясь в откровенную депрессию, и предавался печальным размышлениям о никчемности всего сущего вообще и своей жизни в частности.

– Тайрел, идём.
– Трайд решительно встал.
– Сколько можно тянуть?

– Куда?
– тупо переспросил горец.

– В каминный зал. Нет, Аини, с нами не надо, мы как-нибудь вдвоём справимся.

– Да я и не собиралась, - соврала Аини. Собиралась, и ещё как: мало ли что Трайду придёт в голову сделать с Тайрелом, но раз так просят...
– Та-айре-ел! Тебе пора.

– Что, уже всё? Чего-то я торможу сегодня... Серж, признавайся, это ты мне какой-нибудь отравы в чай подсыпал?

– Ну, подсыпал, - нахально соврал тот.
– Только ты всё равно пьёшь кофе, так что тебе все мои злодейские планы по фиолетовому барабану.

Тайрел изумлённо уставился на початую чашку почти остывшего кофе, стоящую перед ним. Мда-а, в самом деле, он тут сидел и пил кофе. И не заметил. С ума сойти можно, что творится нынче в мире!

– Идём, Трайд, - он заставил себя встать и пойти к дверям. Тошнотворное ощущение собственной никчемности вновь обрушилось на него с такой сокрушительной силой, что только колоссальным усилием воли он удержался, чтобы не упасть на пол и не завыть в голос, как одинокий волк в полнолуние.

"Я не волк, я тигр", - напомнил он себе.
– "Это Лекс у нас волк. А тигры не воют... наверное... разве что им очень хреново... вот как мне сейчас...".

– Тайрел, ты куда собрался?
– спокойный, чуть насмешливый голос Трайда вернул его на эту грешную землю.
– Дальше окно.

Окно? Да, пожалуй, это окно. Бр-р, ну и голова у него сегодня. Для профилактики он пару раз стукнулся об оконную раму и с удовольствием отметил, что ясности в мыслях, пожалуй, прибавилось.

– Ремонтируешься?
– усмехнулся Трайд, между делом пытаясь разжечь в камине огонь.

– Ага... слушай, помогает!
– Тайрел подержался за голову и отпустил, с наслаждением чувствуя, как спадает с сознания вязкая пелена безразличия.
– Тебе помочь?

– Нет, я сам справлюсь. А ты лечи голову, лечи. Пригодится, - ментал выпрямился и отошёл на пару шагов, любуясь на результат своих трудов.

– Что я должен делать?
– уточнил Тайрел. Он чувствовал себя ужасно неловко и не знал, куда деть руки. Вдобавок, из тёмных глубин подсознания (а казалось - от затылка) норовила подняться лавина чужой, давящей воли, - подняться - и погрести под собой, размозжить, размазать, растворить без остатка всякую память, всякое понимание того, что есть мыслящая единица по имени Тайрел...

Он помотал головой, почти физически ощущая, как чужое настроение брызгами разлетается в стороны. Ну, где же там Трайд, ну сколько ещё можно копаться?! Ещё минута... нет, ещё полминуты - и всё, он пошлёт всю эту затею ко всем чертям.

– Ничего, - оказывается, между вопросом и прозвучавшим на него ответом прошло едва ли две-три секунды, если верить аляповатым настенным часам в форме штурвала.

Вот именно, если верить.

Как известно, нет вещи более лживой, чем часы. Изо дня в день они обманывают нас кажущимся изобилием секунд, и мы тратим их, не задумываясь, на всякие глупости... А потом наступает момент, и мы понимаем, что в сутках всего лишь двадцать четыре часа, и это время мы умудрились бездарно потратить в погоне за сиюминутными наслаждениями.

Впрочем, зеркала ещё белее лживы, чем часы, поэтому мы простим трём разноразмерным стрелкам эту маленькую ложь, и... лучше всего разбить все зеркала и не смотреть на часы вовсе. Может быть, тогда нам удастся убедить себя, что в нашем распоряжении Вечность...

Хотя, говорят, разбить зеркало - к несчастью. Что ж, тогда мы не станем превращать заключённое в тяжёлую раму толстое стекло в груду сияющих на солнце подобно драгоценным камням, но совершенно бесполезных осколков. Мы просто не будем смотреться в зеркало; оно в сговоре с часами, - изо дня в день мы видим в нём своё отражение неизменным, и лишь однажды, внезапно, вдруг - осознаём: всё. Вот она, старость...

Просто удивительно, сколько мыслей может промелькнуть в одной не слишком большой человеческой голове, пока самая рослая и торопливая из стрелок - секундная - совершает свой не лишённый некоторого изящества прыжок с одного деления на другое. Тайрел и сам не знал, он ли думал всю эту ерунду, или Трайд, или это он просто каким-то непостижимым образом улавливает чьи-то посторонние мысли, свободно плавающие в окружающем пространстве. Как ныряльщик в большом аквариуме, которого задевают чешуйчатыми телами откормленные флегматичные рыбины.