А ещё через некоторое время в «La Golondrina blanka» заявился Питер Пен. В том смысле, что не в меру говорливый и красноречивый карибский мальчишка Пепе.

Сразу прошёл, ни на кого не обращая внимания, к их столику, на удивление вежливо — без всяких сомнительных шуточек — поздоровался и, предупредительно склонившись к уху дона Луиса, принялся что-то увлечённо нашёптывать.

— Ты, шалопай, это серьёзно? — заинтересовался сеньор Романо. — Очень важная, интересная и, главное, своевременная информация. Молодец, каналья смуглолицая. Я — твой должник. Сочтёмся, Бог даст. Если, понятное дело, не забудет — в сонме дел справедливых и праведных…. Господа. Дамы. Извините, но мы вынуждены вас — в срочном порядке — покинуть. Дела. Простите покорно — ещё раз…. Луиза, Душа моя хрустальная. Следуйте за мной…

Дон Луис и сеньорита Луиза, вежливо раскланиваясь и прощаясь с другими посетителями таверны, удалились.

Пепе, ни секунды не сомневаясь, занял одно из освободившихся за столом мест и, минут через семь-восемь, слегка перекусив, тихонько известил:

— С вас, мои странные и любознательные кабальеро, пятьдесят американских долларов…. Как это — за что? За сверх-эсклюзивную информацию, которой я недавно поделился с «Великим и Ужасным Господином всех хоббитов». Так у нас принято — за глаза, понятное дело, — величать сеньора Романо…. Ага, такса принята, как любит говорить мой троюродный братишка — успешный адвокат, специализирующийся на воспрепятствовании безнадёжных и — якобы — стопроцентных разводов. Мол, кто кого и с какой конкретной целью провоцировал — ещё предстоит доказать…. Итак. Дон Луис — обожает сумасшедших. Уточняю, местных сумасшедших. И интересуется ими. В том плане, что вновь и неожиданно возникшими…. Сегодня утром две симпатичные и слегка подгулявшие дамочки среднего возраста (в костюмах «а-ля развратная мадам Помпадур», понятное дело), остановили одинокого грустного хоббита, бестолково бредущего вдоль приморской набережной. Остановили и предложили…, ну, вы и сами, наверное, понимаете — что. Весьма настойчиво, надо признать, предложили…. Мой дорогой комиссар, не надо, пожалуйста, так пошло и безнадёжно краснеть. Вы же — видавший виды грубый детектив, а не скромная и, пардон, непорочная девица…. Впрочем, молчу, молчу. Ваши дела, кабальерос…. Короче говоря, означенный зачуханный хоббит тут же впал в самую натуральную истерику, начал истошно орать дурным голосом на совершенно непонятном языке, и — видимо от не шутейного испуга — несколько раз укусил наших сексуально-озабоченных барышень. Бывает…. В конечном результате, случайные прохожие дебошира оглушили, крепко спеленали и, вызвав полицию, доставили в городскую психушку, где трудится моя родная тётушка. Как узнал — сразу же припустил на поиски сеньора Романо. Мол, это происшествие, как известно всему Сан-Анхелино, по его профилю. Может, и денежка какая отвалится. Говорят, что дон Луис «коллекционирует» этих самых психов законченных, не умеющих говорить на наших языках. Хобби, мол, у него такое. Хобби и хоббиты…

После того, как дон Луис — в сопровождении милой и стройной сеньориты Луизы — покинул «La Golondrina blanka», дружеская вечеринка (то бишь, её изысканно-романтический дух), сразу же пошла на убыль. И четверти часа не прошло, как гости, разодетые под крутых аристократов восемнадцатого-девятнадцатого веков, дружно и слаженно потянулись к выходу.

— Ну, и ладно. Не очень-то и хотелось. Бог им всем в помощь, — незлобиво резюмировала донья Розана, подошедшая к их столику. — Двойная выручка, не считая щедрых чаевых, оставленных на столиках, уже получена. Да и с недоедками-недопитками разберёмся с должной рачительностью. Не бродячим же собакам, в конце-то концов, выбрасывать-выливать. Или там хоббитам «перенесённым». Обойдутся…. Ну, ребятушки, посидим по-свойски? Без всякой спешки и с далеко идущими последствиями? Как считаешь, щекастик усатый?

— П-посидим, конечно, — вяло промямлил Мегре. — Не в-вопрос.

— Кстати, сорок пять минут назад была преодолена полночь. Поздравляю всех присутствующих, наступило двадцать второе июня. Знаковый, что ни говори, день…

— Дзынь!!!! — разлетаясь на куски, известил пласт светлой слюды, закрывавший одно из окошек таверны.

— Дорогущее стекло, искусно замаскированное под слюду? — предположил Максим.

— Оно самое, — болезненно поморщившись, подтвердила хозяйка «La Golondrina blanka». — Дизайн в серьёзном бизнесе — дело наиважнейшее…. И какая же бесстыжая сволочь это учудила, а? Узнаю — убью. Лично, мать его растак, вырву кое-чего. Причём, с корнем и без наркоза…

— У-у-у! — донеслось с улицы. — А-а-а-а! Помогите, убивают! Вурдалаки! Спасите! А-а-а! На помощь…

Вопли и крики уверенно крепли, превращаясь в один сплошной и тревожный гул, разрезаемый резкими и беспомощными сиренами машин «Скорой помощи».

— Что это такое? — вскакивая на ноги, встревожился Мегре. — Началась война?

— Паника разгорается, — неодобрительно покачав черноволосой головой, украшенной изумрудно-зелёной шляпой, предположил Пепе. — Причём, серьёзная и отвязанная. Из серии: — «Только держись…». Э-э, комиссар. Не стоит сейчас, почём зря, выбегать на улицу. Сметут — как добрый вечер. И, что характерно, фамилию (а также должность и расширенный перечень былых заслуг), не спросят…. Вот, пусть Путник поинтересуется — как и что. У него же, как-никак, профессиональная подготовка. Плюсом — конкретный практический опыт…

Макс, выйдя из кабачка, предусмотрительно спрятался за стволом толстой разлапистой пальмы и принялся наблюдать.

Наблюдать, а также мысленно комментировать увиденное: — «Народ, сломя голову, бежит со стороны приморской набережной. Вернее, целые толпы карнавальных «ряженых», невежливо распихивая и расталкивая друг друга, несутся. Словно на пожар. Или же, наоборот, от оного пожара…. Все бегут, сбивая друг друга с ног: широкоплечие мушкетёры и длинноногие Коломбины, суровые древнеримские воины, потерявшие где-то свои бутафорские мечи, и надменные древнегреческие Богини, неуклюжие гоблины и поджарые орки, «человекообразные» коты и кошки, ну, и так далее…. Что же их всех так напугало? Неужели, произошёл-таки «пробой» в «приграничной Субстанции» между Параллельными Мирами, обещанный Пашкой Назаровым, явив на свет Божий нечто страшное, злобное и ужасное? Ладно, разберёмся… Ага, старенького одноногого пирата сбили с ног и практически затоптали. А теперь — молоденькую ведьмочку. Жалко барышню, спасти бы надо…

Он, собравшись и мысленно прокачав в голове свои дальнейшие действия, нырнул в паникующую карнавальную толпу и, ловко схватив девицу в охапку, не без труда оттащил её за пальму.

Оттащил, выпустил из объятий и, скромно потупившись, громко объявил, стараясь перекричать многоголосый людской гул, состоявший, в основном, из испуганных воплей и истошного визга.

— Не стоит благодарностей. Так на моём месте поступил бы любой. Любой уважающий себя кабальеро, я имею в виду…

— М-м-м, — бестолково заблажила ведьмочка. — А-а-а-а…

«Ишь, как её, бедняжку, проняло: карминные, изысканно-очерченные губы жалобно подрагивают, а тёмно-зелёные глаза округлились и практически не мигают», — подумал Максим. — «Испугалась, понятное дело. Теперь, вот, колбасит. Надо бы отвести её в таверну и дать выпить бокал-другой сливового винца. Глядишь, и отпустит…. Кстати, спасённая мной ведьмочка — достаточно необычная и, я бы даже сказал, нетипичная. В том плане, что стройная, молодая и практически без грима. Никаких тебе безобразных бородавок и глубоких морщин, абсолютно гладкое личико с белоснежной кожей…. С чего и почему я решил, что девушка (весьма симпатичная, надо признать, а ещё и достаточно высокая), находится в карнавальном «облике» ведьмы? Во-первых, одета бедненько. В лохмотья? Не сказал бы. Но заплатки на скромных одеждах присутствуют — и тут, и там. Да и ткани, из которых пошиты означенные мешковатые одежды, однозначно толстые и грубые. Странные такие ткани, короче говоря…. Во-вторых, эти изумрудно-зелёные «ведьмины» глазищи. В-третьих, густые ярко-рыжие волосы. По-настоящему рыжие, куда там аномальщику Павлу. Вот, характерный «облик» и сложился…».