Шрифт:
Черный Свитер вынул трубку изо рта и присвистнул, потом снова сунул трубку в пасть.
— Езжай туда и захвати фотографа, — продолжает мой бывший школьный товарищ, ныне главный редактор «Пенальти». — Постарайся-раздобыть любопытные для газеты подробности, но только незаметно, тайком.
— Черт побери, лечу! — восклицает Черный Свитер и убегает вместе с трубкой и всем прочим.
Я встаю.
— Чао, — говорю, — береги себя, Остерегино.
Мой бывший школьный товарищ вскакивает со стула.
— Вот незадача! — говорит он. — Ты все еще тут? Не станешь, надеюсь, болтать, где прячется «Буйни-клуб»?
— Скажешь тоже, — отвечаю. — Я ничего не слышал, у меня вдруг заложило уши.
Открываю дверь и ухожу.
Уже час дня, в животе пусто, надо его чем-нибудь заполнить.
Останавливаюсь у первой попавшейся траттории, велю принести баклажаны, фаршированные виноградными выжимками, и двенадцать яиц вкрутую.
Полбутылки «бурбона» уходит на то, чтобы помочь пищеварению, затем встаю и иду к телефонной будке. Нахожу номер телефона Огрезы, записываю заодно и ее адрес, набираю номер и минуты две слушаю длинные гудки.
Никто так и не ответил. Я повесил трубку и вернулся за столик.
Чем больше я об этой истории думаю, тем меньше она мне нравится. У меня нет никакой охоты связываться со всеми этими безмозглыми фанатиками.
И я принимаю окончательное решение.
Сажусь в машину и еду к Огрезе — взглянуть на ее гнездышко.
Мне повезло: удалось проскользнуть в подъезд незамеченным. Ищу на почтовых ящиках имена Пастиллы и Ого Пальмы. Ага, третий ящик ее, номер квартиры тоже три.
Отлично, значит, не придется по лестнице топать.
Нахожу квартиру, стучу — никакого ответа. Отмыкаю дверь, как всегда, зубочисткой, замок-то простенький.
Вхожу и закрываю за собой дверь. Я в прихожей, а напротив — гостиная. Справа кухня и ванная комната, слева два коротких коридора ведут в две спальни с гардеробом и еще одной ванной.
Одна комната, надо думать, Огрезы, а другая — Ого Пальмы.
Неплохая квартирка!
На первый взгляд все в полном порядке, нет никаких видимых следов борьбы, однако на серьезный осмотр у меня времени нет, к тому же не очень-то это и интересно.
В прихожей замечаю туго набитый доверху шотландский рюкзак — непременную принадлежность футболиста.
Рюкзак открыт, и сверху лежит желто-розовая майка. Кажется, такая спортивная форма у команды «Апатиа».
Скорее всего, это рюкзак Оралы Капустини, того, что покоится в холодильнике.
Оставляю рюкзак нетронутым и иду на кухню. Она довольно большая и очень чистая. Стеклянная дверь ведет во внутренний дворик с маленькими воротами, за которыми начинается переулок.
Служебный вход, как раз то, что мне нужно. Спускаюсь во дворик, захлопываю дверь кухни, отворяю ворота и выхожу в переулок, не забыв закрыть ворота.
Сажусь в машину и включаю третью скорость.
Теперь я точно знаю, что делать. Поставлю холодильник на прежнее место, позвоню в полицию, и к черту всех и вся.
Возле моего бюро есть контора по прокату автомашин. Направляюсь туда. Беру напрокат фургончик и оставляю на хранение свой «блимбуст»: холодильник туда не влезет.
На все это у меня уходит больше часа.
В кабинете я согрел воду и аккуратненько снял с холодильника марки и наклейку с моим адресом.
Ненароком смыл и наклейку с адресом Огрезы, но это не беда.
Потом отключил шнур и заткнул его вместе со штепселем в отверстие контейнера, после чего взвалил холодильник на спину и понес вниз по лестнице.
Вы, должно быть, скажете, что он тяжеловат? Ерунда, я бы снес этот холодильник и держа его под мышкой, не будь он таким громоздким.
Погрузил его в фургон, сел за руль и поехал.
Глава третья
Дорожные контрольные посты никому не нравятся. Особенно когда везешь труп в холодильнике.
Неплохая штука эти фургончики. Мотор у них что надо, и с места берут хорошо, даже если сразу вторую скорость включить.
Не так хорошо, как серийные машины, но для фургончика лучшего и желать нельзя.
Веду машину и насвистываю себе, а заодно о делах думаю.
Отвезу сейчас холодильник на прежнее место, потом верну Остерегино пропуск на стадион.
Лезть в эту толпу маньяков — нет уж, увольте, футбол не вызывает у меня ни малейшего интереса, ну а уж болельщиком я и вовсе никогда не был.