— Не было никакого футболиста? — говорю. — Кто же там был?

— А ты не догадываешься?

Открывается дверь, входит Каучу и подносит картонную коробку прямо под нос лейтенанту Траму.

— Показал рекордное время! — восклицает Каучу. Смотрит на меня и пытается изобразить усмешку, скривив правый уголок рта. — Комнатка для тебя готова, — говорит. — Я свежие простыни постелил.

У меня нет времени слушать его тупые остроты. Не отрываю глаз от коробки. Трам ее открывает и извлекает оттуда бутсу.

Бутса, похоже, левая.

— Значит, ты бутсу держишь в холодильнике? — говорит Трам. — А может, ты и этого не знал?

— Право слово, не знал! — восклицаю. — Я думал, там лежит футболист в бутсах и всем остальным. Куда же остальное-то девалось?

— Футболиста мы нашли под кроватью в квартире на улице Скиццо, четырнадцать, — отвечает Трам. — Убийца стукнул его бутсой по виску. Потом сунул ее в холодильник. На каблуке есть следы крови.

Ну и дела! Что-то в этой истории концы с концами не сходятся. Да и сама история невероятная.

Зачем Огрезе понадобилось мне врать?

Я застываю с раскрытым ртом и, раз уж он открыт, вливаю в него остатки «бурбона».

— Ага, значит, ты полагал, что в холодильнике мертвец, убитый кем-то футболист, и возил его в машине по городу, даже не подумав позвонить в полицию! — восклицает Каучу. — Одного этого достаточно, чтобы продержать тебя в халатике до Страшного суда.

Хватаю штемпельную машинку, лежащую на письменном столе, и запечатываю ему губы двумя металлическими скрепками — пусть немного помолчит.

— Попробуй поговорить ушами, Каучу!

Он пытается пнуть меня ногой в живот, но промахивается и бежит в медицинскую часть снимать швы.

— Итак, — повторяет Трам, — ты не знал, что в холодильнике бутса?

— Я же тебе сказал. Я думал, что там футболист, целиком. Некий Капустини, центральный нападающий «Апатиа-клуб». Вы его нашли под кроватью?

— Его самого, — отвечает Трам. — Кто его туда положил?

— Не знаю. Я все тебе рассказал.

— Не все, — говорит Трам. — Ты не сказал, кто послал тебе холодильник, а потом пришел к тебе.

— К сожалению, я не успел вернуть задаток и потому не могу назвать имя клиента. Но тебе нетрудно будет догадаться.

— В квартире жили тренер «Буйни-клуб» и его сестра, — говорит Трам. — К тебе приходил Ого Пальма?

— Нет, не он, — отвечаю.

— Значит, его сестра, — заключает Трам, — где она теперь?

— Не знаю. Учти, я тебе ничего не говорил.

— Само собой, но все равно спасибо.

— Скажи, а как вы труп обнаружили? — спрашиваю.

— Консьержка, как всегда, пришла убирать квартиру. Стала водить пылесосом под кроватью и на него наткнулась. Сначала позвонила в полицию, а затем упала в обморок.

— Не женщина, а клад! — говорю. — Обычно консьержки оставляют под кроватью и креслами слой пыли вместе с трупом.

— Так ты не хочешь сказать, где прячется твоя клиентка?

— Не знаю, — говорю. — Уходя, она бросила мне в лицо телефон, и я не успел ничего спросить.

Трам кладет бутсу в коробку и закрывает ее.

— Неважно, — говорит он. — Мои люди, если надо, находят даже иголку, и не в стоге сена, а в дремучем лесу. Еще до вечера оба, и братец и сестрица, будут тут.

Я поднимаюсь, ставлю стакан на письменный стол.

— Торопишься улизнуть? — говорит Трам.

— Вовсе нет, — отвечаю. — Для меня эта история закончилась. И закончилась бы двумя часами раньше, не появись ты со своим караваном.

— Ты возил с собой орудие преступления, и один этот факт обязывает задержать тебя, Яко. Но я, так и быть, закрою на это глаза. Конечно, при условии, что ты выключишься из этой истории.

— Начисто выключаюсь, — отвечаю. — Отошлю клиентке задаток вместе с наилучшими пожеланиями.

Входит агент и вручает Траму лист бумаги.

— От доктора Телла, — говорит он. — Вскрытие не полное, но за точность экспертизы доктор ручается на девяносто пять процентов.

Трам берет лист и читает.

Начинает тихо, гортанно похохатывать.

— Ну, — говорит он, — пожалуй, я не зря тебя отпускаю. Мне и угрызаться не придется: бутса, которую ты возил в холодильнике по городу, не была орудием преступления.

— Не была орудием?..

— Именно так, — отвечает Трам. — Похоже, ею лишь оглушили жертву. По заключению судебного эксперта, рана на голове не была смертельной. Бедняга, видно, умер от удушья.