Трам не станет молчать, стремясь к своей цели, а главный редактор «Пенальти» знает, где находится Ого Пальма со всей командой. И он расколется, если Трам хорошенько его потрясет.

Представляете, что случится, когда болельщики «Апатиа-клуб» узнают, что их любимец был убит в доме тренера команды противника?

Наверно, эта новость уже вызвала столбняк у редакторов газет и радио. Надеюсь, они пробудут в столбняке еще некоторое время и не сразу напечатают на первых страницах сенсационные репортажи и пространные статьи.

Черт возьми, что-то надо предпринять раньше, чем Трам доберется до «Буйни-клуб»!

У меня пропало желание вернуть тридцать тысяч лир Огрезе.

Нажимаю на педаль акселератора и мчусь вперед.

Не проехал я и полкилометра, как увидел вывеску гаража.

Тут меня осенила одна идея.

Ворота открыты, и я въезжаю во двор, где стоят шесть фургонов для перевозки мебели.

Выпрыгиваю из машины и бегу к толстенному шоферу в красно-зеленой клетчатой рубашке с засученными рукавами. Ноги у него обтянуты штанами из черного бархата, а на голове — тесный синий берет, прижавший уши к черепу.

Толстяк только что вылез из здоровенного крытого грузовика для перевозки мебели. Грузовик, видно, недавно приехал — мотор еще не успел остыть.

Увидев меня, толстяк останавливается.

— Привет, — говорю. — Мне нужен срочно твой автофургон. Заплачу щедро, но учти, времени у меня в обрез. Садись за руль.

Толстяк смотрит на меня так, словно я пятый туз в покере.

— Мне очень жаль, — говорит, — но уже вечер, а в субботу у меня короткий день. Хотите мебель отвезти, придется подождать до понедельника.

— Не собираюсь я ждать до понедельника, — отвечаю. — Не заставляй меня даром терять время.

Толстяк (я сразу обозвал его Тонналярда) сунул руки в карманы штанов и покрепче уперся ногами в землю.

— Откуда ты такой взялся?.. Да я…

Не успел он докончить, как я поднес к его носу дуло пистолета величиной с печную трубу. Вижу, что это произвело впечатление.

На лбу у него проступили капли пота, он вынул из кармана одну руку и потер лицо.

— Давай, пошевеливайся, — говорю.

Он медленно пошел к фургону, и слышу — бормочет:

— Собачья жизнь! Завтра воскресенье, а я работать должен.

— Полезай в кабину, и без разговоров, если не хочешь получить полкило свинца в пузо.

Он лезет в кабину, а я устраиваюсь рядом. Тонналярда включает мотор, а сам не отрывает глаз от дула пистолета.

— Выезжай со двора и сворачивай вправо, — говорю. — Если тебя кто остановит и спросит, куда едешь, ответишь, что забыл погрузить ночной столик.

— Сейчас в гараже никого нет, — говорит он, — брат пошел за угол выпить пива.

— Вас что тут, всего двое? — спрашиваю.

— Мы — владельцы фирмы, — отвечает. — Шоферы уже закончили работу. Вы бы убрали эту штучку. А то у меня от нее голова кружится.

— Считай, что ее нет, — говорю. — Но веди себя так, словно у меня их на поясе висит пятьдесят штук. Знаешь, где Вилла-Варикоза?

Он кивает.

— Тогда едем.

— А работа долгая? — спрашивает. — Мне завтра надо быть в городе, хочу матч посмотреть.

— Обещаю, что завтра пойдешь на свой футбол. Но если мы вовремя не примчимся на Вилла-Варикоза, завтра матч вообще никто не увидит.

— Ну уж бросьте! — восклицает он.

— Ты за какую команду болеешь? — спрашиваю.

Он переводит опасливый взгляд на дуло пистолета и вздыхает.

— Э, если моя любимая команда вам не по душе, вы меня пристрелите.

— Не бойся, — говорю. — Я не болельщик. Для меня все команды равны.

— Раз так, скажу: я болею за «Буйни».

— Тогда, — говорю, — все в порядке.

Убираю пистолет.

— Пушка больше не нужна, — заявляю я. — Раз ты болеешь за «Буйни», наша работа тебе понравится.

Тонналярда успокаивается, и капли пота исчезают со лба.

— Мы едем за командой «Буйни-клуб», — объясняю. — И если не поторопимся, полиция упакует игроков вместе с тренером и отправит их всех в тюрягу.

Тонналярда так рванул вбок, что мы чуть в стену не врезались.

— Во холера! — воскликнул он. — Да вы шутите. Вы ведь все это придумали?

— Одного из игроков «Апатиа» нашли мертвым в доме тренера «Буйни-клуб».

Он затормозил, да так резко, что я стукнулся носом о ветровое стекло.