М-да-с, вот тебе и остался на хозяйстве. Печально. Как бы не спалить тут всё сдуру. И как только Филиска этот горшок вчера доставала? Да так ловко, раз и всё. Даже не обожглась вообще. Эх, ё-моё, сюда бы хоть какую-нибудь простенькую микроволновку… Да, ерунда, справимся. Человек двадцать первого века — это звучит гордо.

С сомнением повертев ухват, приноровился и, щурясь от жара, с натугой поддел горшок. Закусив губу, вытащил на приступок.

— Вот так, и всего делов, — с облегчением прислонил ухват к стене. — Ф-у-у, круто здесь. Хороший такой душик. Прежде чем помыться, сделай горшок, зачерпни водички и сожги кубометр леса, а уж опосля…

Оглядев ряд дубовых бадеек, выбрал поменьше и зачерпнул кипятка. Разбавил холодной водой и, прихватив полотенце, вышел за порог.

Сквозь осеннюю хмарь едва проглядывало тусклое солнце.

Поёжившись от холода, искренне восхитился.

— Славная осень. Здоровый, ядрёный воздух усталые силы бодрит… Ага, а то как же, бодрит, ещё как бодрит! Курорт прямо, Сейшелы-Багамы!

Подбадривая себя перед предстоящим испытанием, пару раз выдохнул и, зажмурившись, опрокинул на себя ушат.

— Охо-хо-хо, мать моя!

Подскочив как ужаленный, ошалело растёрся полотенцем и метнулся в избу. Наспех вытерев голову, облачился в термобельё и уселся у печи, постукивая зубами от холода.

— Х-х-хорошо иметь домик в деревне… Да ну к чёрту такое моржевание! Наверняка у них тут какая-нибудь баня есть. Ведь сами же они где-то моются…

Отогревшись, забросил в огонь пару дровишек и уселся за стол. Откинул с заботливо укутанной тарелки полотенце и, умиротворённо вздохнув, принялся за еду.

— Да-с, надо что-то делать. Всё-таки правильно она вчера говорила. Жить как-то надо.

Гостеприимство гостеприимством, но, понятное дело, еда сама на деревьях не растёт. И долго сидеть на шее у хлебосольной старушки тоже как-то неудобно. Можно сказать, даже стыдно. Здоровенный лоб, двадцать лет в обед. А почему собственно сидеть? Для начала хотя бы по хозяйству помочь можно. Вклиниваться в местный быт как-то надо, похоже, застрял здесь капитально. Она ведь сама из врождённой вежливости ничего не скажет, фрейлина, не абы кто. Как там отец говорит? Белая кость? Точно. Она самая. Хоть в Средневековье, хоть в двадцать первом веке.

Воодушевлённый идеей, наскоро вымыл посуду, и, прихватив ружьё, выскочил за порог. Прикосновение к металлу неприятно отозвалось в руке.

— Что за ерунда? — озадаченно остановился и дохнул в ладони. — Замёрз, что ли? Как дед старый. Хоть перчатки надевай. Дожил.

В порядке эксперимента снова ухватился за ствол. Во рту почувствовалось слабое холодящее жжение. Как будто снова очутился в далёком детстве и, по авторитетному наущению Серёги, разобрал радиоуправляемую машинку и попробовал на язык клеммы батарейки в девять вольт.

— Бред какой-то.

Озадаченно сплюнув, перехватил за ремень и повесил ружьё на правое плечо. Едва ощутимое жжение послушно переместилось на правую сторону языка.

— Аллергия, что ли? Докупался, короче…

Оставив на потом выяснение странной гиперчувствительности к металлу, обошёл избушку вокруг, оценивающе разглядывая сверху донизу. Строители особо не заботились о красоте, явно больше отдавая предпочтение надёжности. Грубо обтёсанные камни поросли мхом до самой потемневшей от времени камышовой крыши. На фоне леса идеальная маскировка, лучше и не придумаешь. Если не знать, что где-то рядом жильё, в пасмурную погоду пройдёшь метрах в пятидесяти и не заметишь.

За домом обнаружился низенький навес с заботливо уложенной начатой поленницей дров. Наверху из-под застрёхи выглядывала отшлифованная до блеска рукоятка топора. На миг прислушавшись к двояким ощущениям близкого присутствия двух металлов, потянул рукоять на себя.

— О, а вот и инструмент.

Критически осмотрев лезвие, удивлённо хмыкнул.

— Надо же, рабочий. Конечно, заточка не фонтан, но для сельской местности сойдёт.

Прихватил размочаленный огрызок верёвки и целеустремлённо побрёл к виднеющимся метрах в ста густым зарослям. Хрустя, как лось, сухими опавшими ветками, проломился сквозь мелкий подлесок и выскочил на дубовую опушку.

Озадаченно оглядевшись, несколько приуныл.

— Да уж. И как они тут живут? Без бензопилы тут вообще делать нечего.

Соперничая друг с другом, вершины необъятных лесных великанов густо переплелись сучьями. Кажется, даже подсеки ствол, дерево так и останется висеть в воздухе. Непонятно как старушка вообще ухитрилась раздобыть дров в этой чаще. Да не абы каких, а сухих, и уж тем более перетащить всё это к избушке.

Постукивая по стволам ободком топора, прошёлся по кругу, оценивающе поглядывая на вершины. Хозяйственный порыв стал казаться несколько невыполнимым, если даже не сказать бредовым. Завалить такие деревца без бензопилы просто нереально. Но и сразу отступить тоже задело за живое. Если аборигены могут, и даже ухитряются выжить в суровую зиму, значит, справиться с дровами тоже как-то можно. Не впадают же они в спячку, в конце концов. Хотя идея хорошая. Пришёл ноябрь, взял и завалился как медведь в анабиоз до весны. Весной проснулся, чего-нибудь подножного быстренько пожевал, а там и опять осень. Насыщенная такая житуха.