Зайчик шел, молчал, упорно под ноги смотря, женщина тоже молчала…

— Вы… вы… о чем думаете? — тихо спросила она.

— Я думаю?.. Думаю вот о чем: как вас зовут… и какое у вас может быть имя?..

— Да вы бы спросили, чего же тут думать?!.

— Да, мне бы хотелось бы знать…

— Нет, я не скажу: у меня глупое имя… я сама себя зову по-другому…

— Мне хотелось бы знать, как вас зовут…

— Как окрестили?.. На что это вам нужно?.. Так точно?..

— Нет, вы, ради бога, со мной не шутите… мне нужно всерьез…

— Вы, должно быть, за меня загадали?.. Скажите, правда ведь?.. Да?.. По-моему, вы сейчас шли и гадали… судьбу…

— Это, может, и верно… как понимать…

— Ну, вот видите!.. У меня был такой один штабс-капитан… знакомый: идет по улице и тумбы считает, загадает вот так от угла до угла, сколько их будет. Как ошибется — значит, убьют!..

Женщина заглядывает Зайчику в лицо и смеется…

— Долго он так гадал? — улыбаясь ей, спрашивает Зайчик.

— Нет, скоро убили… Хотя тумбы говорили иначе…

— Меня не убьют… и на тумбах я не гадаю… Мне цыганка гадала на картах…

— Цыганка?.. Ах, интересно… а… где?..

— В лесу…

Женщина нагнулась вперед, заглянула ему в глаза с тревожным любопытством и опять улыбнулась.

Зайчик подумал:

«Как Клаша… только жаль: конечно, это не Клаша!..»

— А знаете, — говорит нараспев женщина, — вы сами немного похожи… на… на лесного Леля… вы очень… очень красивый… Расскажите мне про цыганку!..

— Цыганка мне говорила, что я утону…

— И вы верите этому вздору?..

— Это не вздор! Утонуть можно двояко!

— Чудной вы… легко же вас обмануть…

— Зачем? Я вам ничего худого не сделал…

— Нет… нет… милый… напротив… Вы знаете, зачем я пошла вслед за вами?.. Я встретила вас и вернулась…

— А зачем?

— Я немного рисую.

Женщина остановилась у подъезда очень высокого дома, у стеклянных с медными ручками до самого полу дверей стоял швейцар в синей ливрее, с усами, как лисьи хвосты, с бровью, упавшей совсем на глаза.

— Зайдите ко мне… на минуту?..

— Я… не знаю…

— Дороги?.. — ухмыльнулась женщина.

— Нет, ваше имя не знаю…

— Хорошо!..

Женщина сняла быстро с глаз вуалетку, и из-под шляпы выбился снежный, серебряный локон, еле заметно вьющийся струйкой на плечи.

— Вы седая?..

— Нет, поседела!.. Хотите знать теперь, как старуху зовут?..

— Хочу, — говорит Зайчик с дрожью, — очень хочу…

— У меня очень кухарочье имя… Меня зовут…

— Клаша! — Зайчик радостно вскрикнул…

— Клаша… да, милый, Клаша… Так гораздо лучше звучит…

Женщина подцепила опять его под руку, они было прошли уж мимо усача в синей ливрее, почтительно нахмурившего бровь, но у самой дверки подъемника Зайчик уставился воспаленными глазами на усача и сказал тихо женщине, — прыгали у ней в глазах огоньки!

— Странный у вас швейцар!.. По-моему, он ненастоящий!..

Женщина хихикнула и заправила под шляпу выбившуюся прядь.

— По-моему, он… выдуманный!

— Нет-нет, милый, он… из Рязанской губернии! — сказала строго женщина. — А впрочем, может быть, вы и правы — теперь ведь очень много ненастоящих людей!..

Зайчик взглянул в упор на лукаво-смеющееся лицо женщины и вдруг дернулся с места, выскочил на подъезд и во весь дух побежал на другую сторону улицы, держась за фуражку…

В уличной сутолоке, в безумной гоньбе извозчиков, лихачей, автомобилей, трамваев Зайчик легко мог попасть под колесо, но он, хотя и находился в полубреду, близком к тому, какой бывал у него некогда в детстве в лунатные ночи, потому-то, должно быть, был достаточно легок и увертлив, чтобы не поломать себе обо что-нибудь шею…

Пробежал он так три или четыре квартала и остановился на изогнутом через грязную реку мосту.

Глядит он… словно впервые их видит… глядит на бронзовых, лосных, будто окаченных ливнем коней: вздыбились они на граните, вот так и хочут, кажется Зайчику, подмять его под себя чугунным копытом.

«Творится со мной что-то неладное, — думает сам про себя Зайчик, — а впрочем… теперь на все наплевать… главное — как ведь похожа!.. Видится, значит!»

Зайчик оперся на мостовые перила и загляделся в грязную воду.