И понять его было можно. Столько вещей для одного служивого, наверное, и в самой распоследней Буржуинии не полагалось.

Связка белья. Связка носков. Два комплекта зеленого трико, первый — повседневный, однотонный, второй — камуфляжной расцветки, полевой. Берет, — не малиновый, правда, такой еще заслужить надо, — пятнисто-зеленый. Ботиночки типа “хаген”, или, по-простому, “говнодавы” — со шнуровкой по колено и ло-мо-вой подошвой. Ранец (“Спальник — внутри”, — буркнул каптенармус), ремни разные, фляжки-фонарики, тесак в ножнах, весьма смахивающий на “Бобр-1”*. Шлем с прозрачным забралом, какая-то штуковина, похожая на крошечный микрокалькулятор с прочной крышкой и ремешками для крепления на руке, комбинезон — вроде бронежилета со стегаными штанами. А напоследок — широкий чешуйчатый браслет.

* Бобр-1 — нож-мачете, разработанный для российских спецвойск. Позволяет копать, колоть, рубить, резать. Имеет: стропорез, двухрядную пилу, линейку, угломер, отверстие под гаечный ключ, гвоздодер, отвертку на гарде, вкручиваемые шипы для использования в виде “кошки” или кастета, 5 метров прочного шнура на рукоятке. Законцовка рукоятки — молоток. Клинок имеет габариты 260х90х5мм и вес 0,67кг.

— Личный, — пояснил “старшина”. — Зайдешь в санчасть, там перепишут на него все твои медицинские характеристики. Носи на правой руке не снимая — будет по чему опознать, если, ядрёна, башку оторвет.

Успокоил, значит. А если, ядрёна, руку тоже оторвет?..

Я сгреб все в кучу, притянул ремнями к ранцу и забросил на плечо. Тюк получился не только объемный, но и тяжеленький.

— Когда смена белья? — деловито поинтересовался я.

— Какая такая смена? Что я тебе, ядрёна, еще и подштанники переодевать должен?! — поразился он, и без того смертельно угнетенный безвозвратной разлукой с новенькими шмотками.

— В ванной комнате есть специальная корзина, туда и бросайте по мере загрязнения, — прошептал мне Игорь Игоревич, подталкивая к выходу. — Чистые вещи вам будут приносить по пятницам.

На улице он вздохнул с облегчением:

— Не люблю я здесь бывать! Осуждаете?

— Да вы что? Как можно? — вполне искренне удивился я его вопросу.

— Спасибо, Фил! — так же искренне поблагодарил он. — Ничего не могу с собой поделать, столько лет пытаюсь привыкнуть — и никак!

— Зажуем это дело? — спросил я. — Лучше способа нет, вы уж поверьте!

— Зажуём! — согласился он. — Только сперва зайдем в казарму, вам следует переодеться.

По пути я мял пальцами ткань трико. Толстая, очень мягкая и гладкая. Скорей подходящая для зимы, а не для здешних парниковых условий. Вопрос личного комфорта и теплового баланса в одежде меня порядком озаботил, и я не преминул полюбопытствовать, не жарко ли солдатикам разгуливать в такой форме.

— Вы вот, гляжу, не носите, — сказал я Игорю Игоревичу.

— Я не ношу, потому как не положено, — молвил он. — Я же лицо наполовину гражданское, административный работник, так сказать… А жарко не будет. Материал, из которого изготовлены все предметы одежды и обувь, имеет самые высокие показатели по любым параметрам. Это вообще-то даже и не ткань в общепринятом, “мануфактурном” значении, а сложный комплекс из натуральных и синтетических волокон, с кордом из металлопластовой нити и капиллярным каркасом поддержки искусственного микроклимата. Подобное трико — весьма популярная одежда среди наших ученых-натуралистов и разнообразных любителей экстремальных видов отдыха: альпинистов, спелеотуристов и прочих покорителей природы. Уверен, понравится и вам.

— Надеюсь, понравится, — сказал я.

Трико пришлось мне впору. Вторая кожа! Комфортно и удобно. Ботиночки были и вовсе превыше всяких похвал — легкие, мягкие (несмотря на то что в подошву заложена металлическая пластина, что я сразу разглядел опытным глазом) — спал бы в них, не снимая.

Я собрал волосы в хвост, нахлобучил берет, выдвинул нижнюю челюсть вперед, глянул на себя в зеркало… и остался доволен. “Дикий гусь!” Можно в кино сниматься. Еще бы ружжо пострашнее да “лесной” грим на рожу.

Повертел браслет. Карманов на форме не было, и я, недолго думая, застегнул его на правом запястье, как старшина велел. Он словно врос в руку. Вот и славненько! Микрокалькулятор я приладил на левом запястье — взамен “крякнувшей” “Монтаны”.

“Теперь проводим Игоря Игоревича на кормежку, а сами — в санчасть, к Верочке!” — решил я и воодушевленно запел “Окрасился месяц багрянцем…”. Допев до “…давно я тебя поджидал”, понял, что выдвинутая челюсть здорово мешает полноценному исполнению, и примолк. Все равно дальше — грустный финал, ну его к лешему!

Возле входа в столовую я предельно страдальческим голосом охнул и энергично застучал себя по лбу ладонью:

— Как же я мог забыть? Игорь Игоревич, простите вы меня, изувера, Христа ради! Я же должен еще браслетик зарегистрировать. Где была моя скудоумная голова раньше? Ну да не беда, я сейчас, быстренько! — и бросился бежать.

Игорь Игоревич дернулся вдогонку, но сообразил, что никуда не годится такому представительному мужчине и административному работнику вдобавок носиться за хитрым солдатиком — всему гарнизону на потеху, — и махнул рукой.