– Ну, – рассмеялся Фрэнсис в половине двенадцатого, – теперь, пожалуй, можно и перестать. Но помните, что сейчас нам ничуть не хуже, чем час назад. Тогда мы стоили нуль. Теперь мы стоим ровно столько же. Можете в любой момент повесить объявление о распродаже имущества.

Бэском, устало и грустно берясь за трубку, собирался уже отдать распоряжение, которое должно было закончить битву сдачей на милость победителя, как вдруг дверь распахнулась и в нее ворвался знакомый припев старой пиратской песни, при звуке которой Фрэнсис стремительно остановил руку своего маклера.

– Стойте, – воскликнул он, – и слушайте!

И они стали прислушиваться к песне, которую распевал невидимый певец:

В ту минуту, когда Генри ввалился в комнату, на этот раз уже с другим огромным чемоданом в руках, Фрэнсис присоединился к припеву.

– В чем дело? – спросил Бэском Чарли Типпери, который, все еще во фраке, после всех пережитых волнений казался измученным и усталым.

Тот вынул из бокового кармана три подписанных чека на общую сумму в миллион восемьсот тысяч долларов и передал их Бэскому, который с грустью покачал головой.

– Слишком поздно, – сказал он. – Это капля в море! Положите их обратно в бумажник. Взять их у вас – все равно что выбросить на улицу.

– Но подождите, – воскликнул Чарли и, взяв чемодан из рук своего поющего спутника, стал его открывать. – Может быть, это поможет?

«Это» состояло из огромной кипы аккуратно сложенных пачек государственных ассигнаций.

– Сколько здесь? – задыхаясь, спросил Бэском, мужество которого тотчас же вспыхнуло с новой силой, точно политый керосином костер.

Но Фрэнсис, пораженный видом такого солидного резерва, перестал петь и остановился с раскрытым ртом. И оба они – он и Бэском – выпучили глаза, когда Генри вынул из внутреннего кармана пачку чеков.

От удивления они не могли вымолвить ни слова, ибо на каждом из этих чеков была обозначена кругленькая сумма – ровно миллион долларов.

– И сколько угодно еще, – с небрежным видом заявил Генри. – Тебе стоит только сказать слово, Фрэнсис, и мы сотрем твоих противников в порошок. А теперь принимайся за дело. Повсюду носятся слухи, что ты совершенно разорен. Ну-ка, покажи им, где раки зимуют. Взорви их всех до последнего! Вытряси из них все – до золотых часов и зубных пломб включительно.

– Ты нашел-таки наконец сокровища старого сэра Генри? – вырвалось у Фрэнсиса.

– Нет, – Генри покачал головой. – Это часть сокровищ древних майя, примерно треть. Вторую часть мы оставили у Энрико Солано, а последняя треть лежит в полной сохранности здесь, в Национальном банке. Послушай, у меня есть еще новости для тебя. Только боюсь, что ты сейчас не способен их выслушать.

Но Фрэнсис смог выслушать их тотчас же. Бэском лучше его знал, что нужно делать, и отдавал уже по телефону распоряжения своему штабу – приказы покупать в таких огромных размерах, что всего состояния Ригана не хватило бы на то, чтобы вернуть проданное им раньше.

– Торрес умер, – сказал Генри.

– Ура! – весело приветствовал эту новость Фрэнсис.

– Погиб, как крыса в крысоловке. Я видел его голову, которая торчала оттуда. Не слишком приятная картина. И начальник полиции умер и… и еще кое-кто умер…

– Не Леонсия?! – воскликнул Фрэнсис.

Генри отрицательно покачал головой.

– Кто-нибудь из Солано? Старый Энрико?

– Нет, твоя жена, миссис Морган. Торрес застрелил ее, застрелил самым подлым образом. Я стоял рядом с ней, когда она упала. Ну, теперь держись! У меня есть еще новости. Леонсия здесь, в соседней комнате, и она ждет, чтобы ты вышел к ней. Подожди же, я сейчас закончу. Мне нужно сказать тебе еще кое-что, прежде чем ты ее увидишь. Черт побери, если бы я был неким корыстолюбивым китайцем, то заставил бы тебя выложить мне миллиончик за те сведения, которые ты получишь у меня даром.

– Живо выкладывай!.. В чем дело? – нетерпеливо торопил его Фрэнсис.

– Новости, разумеется, хорошие. Ты никогда не слышал лучших. Только не смейся и не бросайся на меня, ибо они заключаются в том, что у меня есть сестра.

– Что ж из этого? – резко возразил Фрэнсис. – Я всегда знал, что у тебя в Англии остались сестры.

– Но ты не понимаешь меня, – продолжал тянуть Генри. – Это совсем новенькая сестрица, вполне взрослая, и притом самая очаровательная женщина из всех, кого ты когда-либо где-либо видел.

– Ну и что? – еще резче прервал его Фрэнсис. – Это, быть может, хорошие вести для тебя, но меня они нисколько не касаются.

– Ага! Вот теперь мы и добрались до сути, – ухмыльнулся Генри. – Дело в том, что ты женишься на ней. Даю тебе на это свое братское разрешение и благословение.

– Ни за что! Будь она десять раз твоей сестрой и еще в десять раз прекраснее, – оборвал его Фрэнсис. – Нет такой женщины, на которой я бы женился.

– Что там ни говори, Фрэнсис, мой мальчик, а ты на ней женишься. Я чувствую это каждой клеточкой своего тела. Готов с тобой спорить на что угодно.