– Ваши семьи в безопасности, – проворчал Конан. – Мой спутник пошел вперед, чтобы предупредить их и проводить в Велитриум. Если мы вернемся на тракт, то можем нарваться на всю орду. Мы пойдем на юго-восток, напрямик через лес. Ступайте вперед. Я посмотрю, что творится сзади.

Через несколько мгновений группа поспешно двинулась на юго-восток. Конан чуть приотстал и пошел следом, держась на расстоянии слышимости. Они сильно шумели, и он выругался про себя; такое же количество пиктов или киммерийцев производили бы не больше шума, чем ветер, качающий толстые ветки.

Не успел он пересечь небольшую поляну, как остановился и резко развернулся, шестым чувством угадав, что за ним следят. Неподвижно затаившись в кустах, он слышал, как растаяли вдали звуки шагов удаляющихся поселенцев. А потом с обратной стороны до него долетел слабый голос:

– Конан! Конан! Подожди меня!

– Бальт! – Он в изумлении выругался и осторожно окликнул: – Я здесь!

– Подожди меня, Конан! – Теперь голос был слышен отчетливее.

Киммериец вышел из кустов и нахмурился.

– Какого дьявола ты здесь делаешь… Клянусь Кромом!

Он пригнулся, чувствуя, как по спине пробежал предательский холодок. Тот, кто появился на другой стороне поляны, не был Бальтом. За деревьями возникло зловещее свечение. Оно медленно поплыло к нему – зеленый колдовской огонь, движущийся весьма целеустремленно.

Оно остановилось в нескольких шагах от него, и Конан попытался разглядеть его черты, расплывающиеся в круге света. В трепетном пламени угадывался некий стержень; зеленое свечение было лишь своеобразным одеянием злобного живого существа, но Конану никак не удавалось разглядеть его лицо и тело. И вдруг изнутри колдовского пламени к нему вновь обратился голос:

– Отчего же застыл, как баран на бойне, Конан?

Голос принадлежал человеку, но в нем звучали нечеловеческие нотки.

– Баран? – Охвативший Конана гнев смыл остатки минутной растерянности. – Или ты решил, будто я боюсь вонючего болотного демона пиктов? Меня окликнул друг.

– Это я позвал тебя его голосом, – ответило существо. – Мужчины, за которыми ты идешь, принадлежат моему брату; я не стану отнимать у его ножа возможность напиться их кровью. Но ты – мой. Ах, глупец, ты пришел с далеких серых гор Киммерии, чтобы найти свою смерть в лесах Конайохары.

– У тебя был шанс убить меня, – презрительно фыркнул Конан. – Но ты им не воспользовался. Почему, хотел бы я знать?

– Мой брат не выкрасил твой череп в черный цвет и не швырнул его в костер, что горит вечным огнем на черном алтаре Гуллы. Он не шепнул твоего имени черным призракам, обитающим на высокогорье Темной Земли. Но летучая мышь перелетела через Горы Мертвых и кровью нарисовала твой лик на шкуре белого тигра, которая висит перед длинной хижиной, где спят Четверо Братьев Ночи. Огромные змеи свивают кольца у их ног, а звезды сверкают, подобно светлячкам, в их волосах.

– И почему же боги тьмы приговорили меня к смерти? – прорычал Конан.

Нечто – рука, нога или коготь, он не разобрал, что именно, – высунулось из трепещущего пламени и быстро начертало что-то на земле. Символ вспыхнул пламенем, которое тут же поблекло, но не раньше, чем следопыт успел узнать его.

– Ты посмел изобразить вот этот знак. А делать это позволено только жрецу Джеббала Зага. Гром прокатился по черным Горам Мертвых, и ветер из Бездны Призраков повалил хижину с алтарем Гуллы. Гагара, посланница Четверых Братьев Ночи, прилетела ко мне и прошептала на ухо твое имя. Твой народ вымирает. Ты и сам уже мертвец. Твоя голова будет висеть в хижине с алтарем моего брата. А плоть твою пожрут Дети Джиллы с черными крыльями и острыми клювами.

– Кто, дьявол тебя забери, твой брат? – требовательно спросил Конан. В руке он уже сжимал обнаженный меч и готовился вырвать из-за пояса топор.

– Зогар Заг; дитя Джеббала Зага, который по-прежнему наведывается в свои мольбища [12] . Женщина из Гвавелы спала в мольбище Джеббала Зага. Ее ребенком и стал Зогар Заг. Я тоже сын Джеббала Зага, рожденный от брака с огненным существом из далекой страны. Зогар Заг призвал меня из Земли Туманов. С помощью заклинаний, колдовства и собственной крови он материализовал меня во плоти собственного мира. Мы с ним стали одним целым, связанные невидимыми нитями. Его мысли – мои мысли; если его бьют, у меня остается синяк. Если я получаю рану, он истекает кровью. Но я говорю уже слишком долго. Скоро твой призрак будет общаться с духами Темной Земли, и они расскажут тебе о прежних богах, что не умерли, а всего лишь спят во внешних безднах, иногда пробуждаясь ото сна.

– Хотелось бы мне знать, как ты выглядишь, – проворчал Конан, вынимая из-за пояса топор, – ты, который оставляет птичьи следы, горит пламенем и разговаривает человеческим голосом.

– Увидишь, – ответил голос из пламени, – и унесешь это знание с собой в Темную Землю.

Пламя взметнулось и опало. В гаснущих отблесках проступили смутные очертания лица; поначалу Конан решил, что перед ним в зеленом пламени стоит сам Зогар Заг. Но призрак, покачивающийся перед ним, превосходил его ростом, и в чертах его было нечто демоническое – Конан подметил некоторые характерные отклонения и у Зогара Зага. Глаза были раскосыми, уши – заостренными, губы – по-волчьи тонкими. И глаза пылали, как раскаленные угли костра.