– Мы ведь так и не обсудили наш план. Раньше была цель – добраться до острова. Но что делать теперь, когда мы оказались здесь? Что-то не вижу нашего темного знакомого среди встречающих. – Сойка ладонями терла щеки, пытаясь взбодриться.

– Лично мне лучше, когда эта тварь подальше, – буркнул Тэо, скатывая одеяло.

– Нам нет смысла топтаться на берегу. – Шерон безбоязненно сунула руку в пламя, взяла два своих камня, и костер тут же погас. – Талорис на противоположной стороне острова. Крепость Сенлен уцелела, значит, что-то осталось и от столицы. Вы готовы?

– Готовы, – ответил Тэо.

– Погодите. Я помолюсь Шестерым. – Лавиани увидела изумленные взоры, так как все знали, что она не слишком-то жалует тех, кому привыкли поклоняться жители герцогств, и захохотала.

– Смешно, – хмыкнул акробат, хотя никакого веселья не чувствовал.

– Это точно. Просто уморительно. Видели бы вы свои рожи.

– Не узнаю тебя. Перестала вести себя как оледенелый камень.

– Во мне много талантов, мальчик.

Она, подхватив сумку с вещами, пошла первой. Шерон хотела остановить сойку, но акробат едва заметно покачал головой. Лавиани, от внимания которой не ускользнула эта пантомима, хмыкнула:

– Циркач прав. Если на меня нападут, я дам тебе время вспомнить, что ты указывающая. А вот если тебя прикончат раньше, нам будет куда хуже. Тэо уж точно костей не соберет.

Шерон с сожалением оглянулась на хрюля, надеясь, что зверь достаточно вышколен и дождется их возвращения.

Довольно легкий подъем на скалы они нашли ярдах в двухстах от места ночной стоянки и уже скоро оказались в сосновом лесу. Тихом и пустом. Они шли через него несколько часов, так никого и не встретив.

Вокруг не было ничего необычного, и сойка хмурилась. Все ждала подвоха. Его принесло небо – из низких облаков заморосил мелкий, осенний дождь, когда они выбрались к некоему подобию дороги, на «обочинах» которой лежали замшелые камни.

– Сколько у тебя татуировок, Лавиани? – спросил Тэо, отгибая ветку молоденькой сосенки, чтобы та не ударила шедшую за ним Шерон.

Сойка издала негромкое, но довольно злое ворчание, оставив его вопрос без ответа.

– Татуировки? – недоуменно нахмурилась указывающая.

– Мне все больше нравится девочка. И все больше раздражают твои знания, мальчик.

– Я знаю, о чем он говорит, – возразила указывающая. – Прекрасно помню легенды о таувинах. У некоторых вся кожа была украшена татуировками, и чем сильнее дар, тем больше рисунков оказывалось на их теле, а некоторые рыцари, если верить этим легендам, были расписаны словно дикари Пустыни или Черной земли. Используя магию, таувин терял одну из татуировок на время – это великие волшебники специально таким способом ограничили силу рыцарей света. Выходит, и у тебя есть нечто подобное? Просто я об этом не подумала. Так Тэо прав?

– Ну… допустим, – с неохотой произнесла Лавиани. – Это что-то меняет?

– Представления о магии.

Слово, которое произнесла сойка дальше, никто не понял, таким неразборчивым оно было, но Пружина заключил, что это какое-то карифское ругательство.

– И сколько у тебя татуировок? – Акробат не собирался отступать.

Та издала звук, похожий на крик полузадушенной чайки, показывая, что не собирается отвечать.

– Да ладно тебе, – укорил он ее. – Что переменится, если мы узнаем?

– Ты переходишь границу. Может, желаешь, чтобы я тебе их еще и показала?

– Есть вероятность, что от этого знания может зависеть наша жизнь, – поддержала акробата Шерон. – Так сколько?

– Четыре, – сквозь зубы процедила та.

– Четыре? – В голосе Пружины слышалось разочарование. – Всего?

– Всего?! – вспылила сойка, поворачиваясь к нему. – Мальчик, не искушай судьбу и не зли меня! Это настоящее, а не прошлое. Быть может, у придурков в сияющих латах их было восемьсот, включая те, что расположены на заднице, но мы живем в эпоху, где магии почти нет. Четыре на сегодняшний день – это много. У кое-кого всего одна! И я знаю лишь двоих, кто превосходит меня.

– Не злись, – примирительно сказал он.

Она еще несколько секунд прожигала его взглядом, потом отвернулась, показывая, что инцидент исчерпан.

– И что ты умеешь? Какие способности…

– Не наглей, циркач! – отчеканила та ледяным тоном.

Шерон осторожно тронула его за плечо и покачала головой. Мол, не надо переступать черту. Оставь ее.

Он счел за лучшее последовать совету.

Дождь усилился, и от земли вновь стала подниматься белая дымка – главный спутник любого путешественника на Летосе. Из-за дождя запах смерти и увядания лишь усилился, словно мертвая, отсыревшая земля сочилась туманом и выползавшие из молочной пелены хлипкие и искривленные деревья были заражены какой-то болезнью.

– Жутковатое местечко, – сказала сойка. – Большинство людей, попади они сюда, наложили бы на себя руки. Создается впечатление, что каждая пядь земли пропахла тленом.

Шерон как раз думала о том же самом. Лес был такой однообразный, что указывающая потеряла всякое представление о направлении.

– Мне начинает казаться, что мы ходим по кругу, – сказала она.

– Нет причин волноваться, – ответила сойка, прислушиваясь к шелесту дождя. – Видишь? Это наши следы. И они всегда позади нас. Мы ни разу не плутали и, по моим расчетам, успели довольно далеко уйти от берега. С другой стороны, я понимаю твою тревогу. В таком тумане может скрываться что угодно. Даже странно, что заблудившиеся не спешат бросаться на нас.