Девять шиллингов тридцать! — служащий шлепнул штемпель на конверт с маркой, в котором лежал фальшивый паспорт.

Петра подала десятишиллинговую купюру, он отсчитал семьдесят грошей сдачи. Она педантично сложила мелочь в старый кошелек.

— Письмо будет там завтра утром?

— Точно.

— Совершенно точно?

— Совершенно точно, госпожа. Разве что произойдет крушение поезда.

Я подумал: вот было бы весело, если бы крушение произошло.

— Идемте, Пауль! — Она снова взяла меня под руку, и мы пошли назад, к такси, в котором лежал мой чемодан.

— Теперь, пожалуйста, Зейлерштетте, номер десять, — сказала она шоферу.

Допотопное дребезжащее авто двинулось вниз по Мариахильфер-штрассе к кольцевой дороге.

— А кто живет на Зейлерштетте, номер десять?

Стеклянная перегородка, отделяющая салон от шофера, была закрыта, и он не мог нас слышать. Петра вынула из сумочки мой паспорт, вложила в него лист бумаги и все аккуратно заклеила в конверт. Потом ответила:

— Там находится контора моего адвоката.

— Вашего адвоката?

— Видите ли, Пауль, ответ лежит на поверхности. Вы, а потом и Сибилла попробуете покуситься на мою жизнь. — Она говорила тоном учительницы, растолковывающей тупому ученику теорему Пифагора. — Мне бы не хотелось быть убитой, как господин Тренти. Поэтому я отдам ваш паспорт на сохранение моему адвокату. С этого момента я буду ежедневно заходить к нему в шестнадцать часов. И, если однажды в шестнадцать часов меня не будет, ровно через два часа он вскроет конверт, найдет ваш паспорт и прочтет вложенную в него записку.

— И что в записке?

— Там написано, что это паспорт человека, который меня убил, — ответила Петра Венд и улыбнулась.

Снова пошел снег.

Теперь такси проезжало через арку ворот Хофбурга [79] с его огромными кариатидами, поддерживающими балконы над въездами. На гигантских головах и плечах аллегорических женщин лежал снег. Я сказал:

— Каждый день в шестнадцать часов… Следовательно, если я убью вас в семнадцать, у меня будет двадцать три часа форы, чтобы покинуть страну.

— Без паспорта вы из страны не выедете, господин Голланд. А за двадцать три часа вам не раздобыть фальшивку.

— Все правильно, — ответил я. — Вы действительно все рассчитали, Петра.

— О да, Пауль, да.

Дом номер десять на Зейлерштетте был старой массивной постройкой. Мы позвонили, открыл заспанный портье, и мы с Петрой поднялись на второй этаж. Здесь была зарешеченная дверь, за которой находилась контора адвоката. Под табличкой с его именем была щель для почты. В нее Петра и бросила конверт с моим паспортом. Я услышал, как он упал на пол по ту сторону двери, окончательно и бесповоротно.

— Пошли! — Петра быстро повернула назад, уверенная, решительная. По сырым, тускло освещенным лестничным пролетам с древним лифтом, не функционирующим со времен войны, неслась она впереди меня с видом женщины, только что удачно застраховавшей свою жизнь.

«Время, — думал я, еле поспевая за нею, — время. Теперь мне нужно время. Если у меня будет время, мне обязательно придет в голову какой-нибудь выход. Только не наломать дров!» Я был ошеломлен: неужели я мог настолько ошибиться в человеке?!

Мы поехали на Гринцигералле.

Дорогу заметали густые снежные вихри. Потеплело. Вокруг уличных фонарей светились туманные ореолы.

Когда мы вошли в ее мансарду, Петра спросила:

— Сразу пойдете спать или что-нибудь выпьете?

— Петра, я люблю Сибиллу!

— Естественно, вы ее любите, я в этом никогда не сомневалась.

— Пожалуйста, Петра, пожалуйста, скажите, что вам от нас нужно? Я все выполню!

— Я уже вам объяснила, что сообщу о том, чего я от вас хочу, когда Сибилла будет здесь. — Она пожала плечами. — Не создавайте нам всем лишние трудности. Как насчет виски?

— Я не хочу.

— Ну, так отправляйтесь спать.

— А где я должен спать?

— Со мной, конечно. Кровать достаточно широкая.

— Петра, — спросил я. — Вы меня не боитесь?

— Вася никогда не боялась, Пауль. Думаю, ни одна женщина не испытывает перед вами страха.

Она зевнула и начала через голову стягивать свое зеленое платье.

Я отвернулся.

— Не бойтесь, мне от вас больше ничего не надо. У нас теперь чисто деловые отношения. — Она прошествовала мимо меня в ванную.