Вручать деньги сержанту, обыгравшему офицеров, тоже было делом невозможным с точки зрения ОВВ – Основ Воинского Воспитания. И офицеры, посоветовавшись, купили Лешке на выписку блок сигарет «Стюардесса». Вот это был выигрыш так выигрыш!

И Лешка полюбил эту игру, не пропускал случая сразиться. Ему нравились преферансисты – люди образованные (не чета шпане, которая дуется в очко и в секу), иногда – солидные, иногда – большие начальники, однажды случился даже поэт из Киева. Стихов его (как, впрочем, и других киевских поэтов) Лешка не читал, но играл поэт внимательно и был в плюсе.

А Лешка бывал и в плюсе, и в минусе, и чаще всего по-крупному. Потому что любил рисковать. «Кто не рискует, тот не пьет шампанское!» Кто придумал эту неправильную фразу, Лешка не знал. Но она ему нравилась, и он ее часто повторял.

Однажды Лешку осенила вот какая мысль: поведение человека за преферансом сходно с его поведением в жизни. И характеры раскрываются за карточным столом явственно: рискованность и благоразумие, собранность и расхлябанность, жадность и трезвый расчет. И – азарт, азарт – ни с чем не сравнимое чувство. Впрочем, вот сравнение: дикий мустанг! Если сумеешь обуздать его и обкатать – далеко может вынести. Не сумеешь – сбросит – костей не соберешь!

А попробуй обуздай!

Раздали карты. У тебя на руках почти что мизер. Одной пики-то и не хватает для мизера. А вдруг она в прикупе лежит-дожидается? А вдруг – нет? Сыграешь мизер – рванешь далеко вперед. «Сядешь» – еще дальше назад откатишься. Вокруг преферанса порхают, как птички, примочки-поговорки. Одна из них: «Знал бы прикуп – жил бы в Сочах». Давно, давно родился этот карточный фольклор. Никаких Канаров-Фареров и Арабских Эмиратов не было тогда у нас в обиходе. Жить в Сочах было символом богатства. Да, знал бы прикуп… Рискнем? Рискнули. Не тот, едри его копалку. Залетели! На этом риск не кончается. Ведь две карты полагается снести. Можно сделать снос логичный и залететь на сто вистов. Это много, но не смертельно. А можно – нелогичный, хитрый. Название – хитрый снос. Противник не догадается и будет играть, уверенный, что твой снос – логичный. Вот тут ты и скинешь нелогично оставленного короля, тебе не впарят ни одной взятки, и ты, к досаде партнеров, выйдешь сухим из воды. А если догадаются? «Впарят паровоз», то есть несколько взяток, и ты залетишь капитально. Крах, банкротство.

Риск? Риск. Нет, нужно, нужно обуздывать мустанга. Но и совсем не рисковать нельзя. Как там насчет шампанского? Значит, надо уметь рассчитывать степень риска, вот какая петрушка! И рисковать выборочно. А в жизни что – не так? Так же, так же. Страсти – кони, разум – наездник.

А эти шутки-прибаутки преферансные, которые пишутся на полях размноженной на ксероксе «пули»! Многие из них, если вдуматься, совсем не просты, совсем!

«Враги преферанса: шум, скатерть и жена». Ну это ладно, это только для игры. Чтобы ничто не отвлекало от мыслительного процесса. Или вот: «Первый ремиз – золото!» Значит, залетел в гору в начале игры. Плохо? Плохо. Но – мобилизует, заостряет мозги. Теперь – только вперед. Отступать некуда!

А это: «Пожалел противника – залез в свой карман». Без комментариев, как говаривал олигарх номер один Борис Березовский. Он сыграл все возможные и невозможные мизеры, а также десятерные, и ни разу не был в пролете. Лешка видел однажды по телевизору: Березовский, энергичный, сутулый, идет быстрой походкой к машине, за ним полубегом несколько журналистов с микрофонами: «Борис Абрамович, а почему вы…» «Без комментариев! – коротко отвечает олигарх. – Без комментариев!» И захлопывает дверцу.

«Нет хода – не вистуй» – очень тонкое правило. В преферансе всегда двое вистующих стараются осадить одного играющего. Вистующий получает небольшие висты. Но главное – не эти крохи, а противостояние играющему. Нет у тебя нужной карты для первого хода – откажись от малой выгоды ради большой: скажи «пас», дай возможность партнеру раскрыть карты – свои и твои. Вот так. А уж если есть ход… Вист, и никаких гвоздей!

Значит так: двое вистуют против третьего, играющего. Следующая раздача. Играющий сменился. И ты уже воюешь против своего недавнего (пять минут назад) союзника. Нет места жалости. Мозги резко развернулись на сто двадцать градусов.

Вот такие пироги. Вчера еще Лешка, можно сказать, вистовал вместе с Леонидом Петровичем. Тот поддерживал Лешку и просвещал, преподал ему первые уроки клубной азбуки. Ну и Лешка помогал Петровичу, чем мог. Сегодня же он вистовал против Петровича. «Жадность фраера сгубила» – говорят преферансисты. Лешка не жадничал. Он отвалил Гоголю не двести – по таксе, а триста долларов и получил выгоднейшее место, да еще сбил цену, какая тут жадность? И когда Вадик стал упрекать брата, мол, кого ты подсекаешь, моего шефа, стало быть, и меня: я же на проценте! – Лешка ответил коротко, как Березовский:

– Без комментариев!

Нет хода – не вистуй! – записано на полях пули.

У Лешки ход был. Он заходил с туза. Туза звали Ромой.

«Вы сами распределите тиражи среди своих» – сказал Рома Марине на лестничной площадке. Рома сказал, а Лешка услышал. Он сразу заприметил долговязого парня с потертым портфелем, и когда тот удалился с Мариной на лестничную площадку, схватил две первые попавшиеся пачки и ринулся на лестницу как бы, по делу, как бы на склад. И пачки там, пятью ступеньками выше, как бы порвались-развязались, и он стал с ними как бы возиться. Интуиция подсказывала Лешке, что происходит нечто важное, и – не обманула. План созрел мгновенно. Он был дерзок в своей простоте. Подкараулить Рому, завязать знакомство и перевести стрелку – пустить состав по другому направлению. Вперед.

Лешка стал больше околачиваться на пандусе, на бесплатной стоянке, отыскивая взглядом долговязого Рому. Собственно, его план не сорвался бы и в этом случае, если бы Рома успел сначала поговорить с Мариной и Леонидом Петровичем: у Лешки в колоде отложились такие козыри, которые при любом раскладе перебили бы Маринины карты. Но лучше, конечно, было перехватить Рому до, чем после. Ради этого стоило постараться, и Лешка постарался и перехватил. Это случилось спустя месяц после первого визита Ромы на клуб. Согнувшись в три погибели, Рома выколупывался из старенькой серенькой «четверки» с иногородним номером. Лешка подошел к нему, крутя в пальцах сигарету.