Приехал и теперь.

В ожидании судмедэксперта Манин не спешил начинать допрос. Тянул время, выспрашивая у Караваева установочные данные, подробно интересуясь биографией. Нигде тот, конечно, не воевал. Даже в армии не дослужил – комиссовали после неудачной попытки суицида. Решил повеситься, узнав, что любимая девушка предпочла другого и вышла замуж. Дома самореализоваться не получилось, вот и уехал к сестре. Хотел начать новую жизнь. Да-а-а… не с того начал.

На вопросы Караваев отвечал кратко, не вдаваясь в подробности. Теребил нервными пальцами шапку, которую комкал в руках, и всё ждал, когда начнут спрашивать по делу. Всё встало по местам после появления судмедэксперта, который, засыпав Караваева медицинскими терминами, заставил раздеться и внимательно осмотрел с ног до головы.

– Откуда у вас ссадины на коленях и на локтях? – судмедэксперт пристально глядел в лицо насильника сквозь толстые линзы очков.

Тот замялся, не сразу ответив:

– Упал…

– А потом полз?

Ехидство и неприкрытая грубость в голосе эксперта сказали Манину много больше, чем простое «это он!». Не дожидаясь ответа на последний вопрос, эксперт поманил Пашу за дверь, безразлично бросив оставленному под присмотром «мультиков» Караваеву: «Можете одеваться». А когда оказался в коридоре, горячо зашептал:

– Никаких сомнений, это его рук дело. Локти с коленями счёсаны, кровоподтёки на пенисе. Он это, Паша, он. Молодцы! Я пошёл к себе писать заключение по освидетельствованию. Закончу, принесу. Всё, давай, – крепко пожал руку и снова повторил: – Молодцы!

Ну, теперь можно беседовать предметно. Павел вернулся в кабинет. Караваев, уже одетый, спокойно сидел на стуле, положив руку на стол. Казалось, та нервозность, что присутствовала в нём, вдруг исчезла. Даже шапку выпустил из пальцев, положив рядом. Да и Мрак в нём больше не бесновался, выказывая волнение. Что это с ним? Смирился с неизбежным?

– Сам расскажешь, как убивал девочку? – с ходу в лоб спросил Манин, усаживаясь за стол.

– Может быть, – неожиданно дерзко произнёс Караваев и поднял глаза. – Поговорим наедине?

Что-то было не так в его взгляде и в голосе. Горло издавало грубый хрип, в котором слышались весьма знакомые нотки. А расширенные тёмные зрачки почти полностью заслонили белки глаз. И теперь на Павла смотрел не человек, а засевший внутри него демон. Гидон?

Паша многозначительно глянул на Шурика с Максом, указав им на дверь. С недовольными лицами те неторопливо покинули кабинет.

– Я внимательно слушаю, – закурив сигарету, Манин откинулся на спинку кресла.

– Ты, Клещ, не будешь объявлять мне Поединок.

Так. Значит, Гидон.

Стараясь оставаться невозмутимым, Паша произнёс:

– Да? Интересно почему?

– Потому что скоро должна умереть ещё одна девушка. И только я знаю, кто и где.

– Информация в обмен на жизнь в Упорядоченном? – догадался Павел. – Ты думаешь, меня это заинтересует?

Сухой кашляющий смех, никак не сочетающийся с простоватым лицом Караваева. Разве только со смертельной бледностью и чёрными глазами. Вспомнит ли он, о чём разговаривал с Пашей, когда Мрак покинет человеческое тело? Интересный вопрос.

– Ты так ничего и не понял, Клещ, – злорадно осклабился Гидон. – Неужели не видишь, что нас становится больше день ото дня? Ваши дурацкие сопереживания делают несчастье одного человека достоянием всех окружающих. В первую очередь членов его семьи. Чего стоит только желание мстить. Убив девчонку, я переманил на нашу сторону её отца. Он теперь тоже готов убивать, а значит, легко примет в себя кого-нибудь из Хаоса. А сколько ещё посторонних людей, благодаря этому, хотят моей смерти, ты знаешь?

Можно было догадаться. Ужасная участь Юли Ческидовой, получив широкую огласку в городе и за его пределами, вряд ли оставила кого-то равнодушным. Если среди населения провести социальный опрос, Манин больше чем уверен, что основная масса народа выскажется за расправу над насильником без суда и следствия.

А сам Ческидов? Они встретились как-то в прокуратуре, где Сергея Петровича допрашивали в качестве потерпевшего. Тогда он поинтересовался у Павла, есть ли подвижки в розыске преступника. Кое-какая информация о Караваеве к тому времени начинала поступать, и он поспешил обнадёжить отца, потерявшего дочь, сказав, что в скором будущем убийцу поймают. Никогда не забыть ему, как Ческидов склонил голову и тихо произнёс: «Не арестовывай его, Манин. Пристрели, как бешеную собаку. А не можешь, мне скажи. Я это сделаю».

– Знаешь! – удовлетворённо прошипел Гидон. – Каждая смерть открывает путь сюда сразу нескольким братьям из Хаоса. Поэтому я предлагаю не жизнь за информацию, как ты сказал, а одну жизнь за многие жизни.

Вот ведь гнида, ещё и торгуется. Сделав глубокую затяжку, Павел затушил сигарету, посмотрел в тёмные глаза демона… и «прыгнул».

Он держал Караваева за грудки, но уже не в своём рабочем кабинете, а в Зыби. И не Караваева вовсе. В его руках бился Мрак, быстро теряющий человеческое обличье. Из головы Гидона выросли огромные рога, лицо сделалось похожим на бычью морду. Вылитый Минотавр. Лишь кольца в носу не хватает для пущего портретного сходства.