– Вы недавно давали наркоз на моей операции в клинике «Прогресс»…

Рука Светланы Евгеньевны, придерживающая дверь, дрогнула. Александру показалось, что Светлана Евгеньевна хотела закрыть дверь. Но не закрыла, то есть закрыла не сразу, сначала вышла в вестибюль, а потом уже потянула за ручку, помогая доводчику.

– Я вас слушаю, Александр Михайлович, – здороваться Светлана Евгеньевна не сочла нужным. – Склерозом я пока не страдаю, но вас не помню совершенно.

– Мы виделись в «Прогрессе», – повторил Александр, внимательно наблюдая за лицом своей собеседницы, которое не выражало ничего, кроме некоторого удивления.

Испуга, неприязни и прочего негатива на лице Светланы Евгеньевны не было. Впрочем, она могла хорошо владеть собой, а могла и просто забыть. Особенно на дежурстве, когда все «ненасущное» отходит на задний план. Анестезиология с реаниматологией – это вам не хухры-мухры, это очень тяжелая работа.

– В «Прогрессе»? – переспросила Светлана Евгеньевна и взмахнула рукой, словно отгоняя от себя наваждение. – Я в «Прогрессе» уже триста лет наркоз не давала. Вы что-то путаете. Или меня с кем-то спутали.

Неловкий, искусственный жест, появление металлических ноток в голосе, сдвинувшиеся на переносице брови и легкий румянец, пятнами проступивший на щеках… Врет Светлана Евгеньевна, определенно врет.

– Я вас ни с кем не путаю, – твердо сказал Александр. – И мне кажется, что вы меня тоже узнали.

– «Кажется» – это не по моей части! – фыркнула Светлана Евгеньевна. – С галлюцинациями следует обращаться к психиатру!

За спиной Александра послышались шаркающие шаги, стук и звяканье металла о металл. Александр зачем-то обернулся, хотя и так было ясно, что это пришла санитарка, поставила на пол ведро с водой и выпустила ручку, которая звякнула о ведро.

Пока он оборачивался, Светлана Евгеньевна успела уйти. Александр рванулся было за ней, но застыл, не донеся палец до звонка. Что он скажет? Что вообще надо говорить в подобной ситуации? Чем ее пронять, чтобы согласилась сказать правду? А если она вызовет охрану? Не принято как-то ломиться в отделения, мешать людям работать… Так недолго и в полицию угодить.

– И наглый же вы народ, как я посмотрю! – басовито сказала санитарка.

Александр обернулся и удивленно, не без укоризны, посмотрел на нее. Никакой наглости он не проявлял. Санитаркам, моющим полы, положено ворчать, можно сказать, по статусу – ходют тут всякие, полы мне топчут – но зачем же преувеличивать?

– Наглый! – удовлетворенно и без какого-либо смущения констатировала санитарка, опираясь на швабру. – Даже смотришь нагло! Другой бы уже ушел, а ты стоишь и зенки пялишь.

Александр не сразу вспомнил значение слова «зенки». Редко доводилось слышать, почти никогда.

– Я сделал что-то не так? – осторожно уточнил он.

– Здрасте пожалуйста! – эта комбинация, должно быть, означала крайнюю степень удивления. – Он еще спрашивает! Какой же вы, агенты, бесстыжий народ!

– Почему вы решили, что я агент?

Сколько раз в жизни так было – и не хочешь, а втянешься в разговор с каким-нибудь, мягко говоря, не очень умным собеседником. Слово за слово, и втянешься. Вот нет бы просто уйти, оставив грубиянку мыть полы, но приспичило узнать, почему она приняла его за агента.

– А кто же ты? – делано удивилась санитарка. – Доктор, что ли?

Отвечать «да, я доктор» было бы глупо – не поверила бы вздорная тетка. Александр попытался молча уйти, но санитарка проворно заступила ему дорогу, да еще и швабру взяла наперевес. Все ясно – собеседница попалась из тех, кто не успокоится, пока все не выскажет. Сам виноват – нечего было вступать в разговор. Александр попробовал обойти тетку, но та синхронно переместилась вправо, а потом влево, не давая ему прохода. Если бы на ее месте был молодой мужчина, то Александр схватился бы обеими руками за швабру и повернул ее влево, одновременно подавшись вперед… Айкидо. Мужчине бы пришлось или отступить или сесть на пол. В любом случае, проход был бы свободен. Но с женщиной так не поступишь, даже с вредной и склочной. С другой стороны, общение с младшим персоналом муниципальных лечебных учреждений – это тоже жизненный опыт. Возможно, даже ценный. Хотя чего тут ценного?

– Ты послушай, что я тебе скажу! – санитарка недобро сверкнула глубоко посаженными глазами. – Я тебя долго не задержу, мне, в отличие от тебя, работать надо!

Александр кивнул, проглотив невысказанное: «Надо – так работайте». Умные люди не машут перед носом быка тряпками и вообще ничем не машут. От греха. Минутный тихий монолог предпочтительнее громкого скандала, возможно, даже со швырянием вслед ведер и призывами на помощь охранников.

– Я все понимаю – каждый старается на хлеб с маслом заработать по мере возможностей. Но на Светлане вы ничего уже не заработаете, дело-то давно сделано! Вы там в своих базах поставьте галочку в нужном месте вместо того, чтобы надоедать понапрасну! Купила она квартиру, месяц уже как купила, теперь ремонт делает. Ей теперь не агенты нужны, а электрики и штукатуры. Штукатурить умеешь?

Александр молча покачал головой.

– Оно и видно! – презрительно скривилась санитарка. – Такие, как ты, только проценты получать умеют, а не работать! Только проценты ты свои проворонил, тю-тю! А хороши были проценты! «Трешки» дорого стоят, пусть даже и в Автове! Откуда только у людей деньги берутся? Я в своей квартире живу, работаю на три ставки и телевизора хорошего купить не могу! А некоторые приезжают с одним чемоданам, семь лет живут на съемных квартирах, а это, даже если на пару с кем-то снимать и в Зеленогорске, все равно большие деньги, а потом опа – квартиры покупают трехкомнатные…