Давненько в жизни Александра не было такого квеста, как поездка на набитой битком электричке. Вот уж поневоле задумаешься о том, что лучше – стояние в пробке на дороге или же стояние в плотной толпе в тамбуре.

Сам виноват – не поехал на маршрутке, как советовала Августа, решил сделать «как лучше», а «как лучше» – оно известно чем оборачивается. На остановке маршрутку ждала большая толпа, маршрутки на три, как прикинул Александр. Толпа оживленно судачила о том, что маршруток мало и они сильно задерживаются, потому что подолгу простаивают в пробках. «А чего это я? – подумал Александр. – Сейчас утро, а мне надо от центра к окраине. Это против «пикового» потока, стало быть, ехать я буду в пустом вагоне, без всяких пробок. А там пройдусь немного от станции или на автобусе проеду. Чай, невелик Сестрорецк, все рядом».

И так явственно представилась Александру толкучка в маршрутке, где люди буквально сидят на коленях друг у друга, что потопал он на Финляндский вокзал, предвкушая прохладный простор пустого вагона и неспешное созерцание околожелезнодорожных пейзажей.

«Прохладный простор вам? – зловеще улыбнулось провидение. – Получите!»

Протиснувшись в набитый пассажирами вагон (сам виноват, явился за две минуты до отправления), Александр с удивлением подумал о том, куда едут все эти люди. Им бы на работу в Питер спешить, а они в пригороды устремились. Зачем? Где логика?

Ехалось, мягко говоря, без особого комфорта – сбоку напирают, сверху нависают, соседи толкаются… С непривычки в таких условиях тяжело, это уже не поездка получается, а испытание на прочность. Так закаляется сталь и все такое… Ад кромешный и мысли о набитых в бочку селедках.

«Люди, между прочим, пять дней в неделю так ездят, утром и вечером, и ничего», – подбодрил себя Александр.

Люди вокруг не просто ехали, они чувствовали себя настолько комфортно, что желали общаться. Даже через головы вклинившихся между ними. Александр, может, никуда бы и не вклинивался, и даже подождал бы следующей электрички, но не факт, что она будет менее набитой, да и время попусту терять не хотелось.

Пока Александр стоял на перроне перед еще не закрытыми дверями в раздумьях и надежде, что пассажиры немного уплотнятся и освободят место для того, чтобы можно было войти, сзади, со словами «тормозить дома будем, молодой человек» поднажали две гренадерского вида тетки с большими сумками в руках. И так хорошо поднажали, что втиснули в тамбур Александра, вошли сами, втащили сумки, да еще втянули за собой какого-то небритого мужичка в рваном ватнике. Затем они двинулись в вагон и Александра за собой увлекли, подобно тому, как увлекают киты за собой, в свой «фарватер», рыбу помельче. Вот так и оказался Александр между двумя небритыми джентльменами, оживленно обсуждавшими сравнительные преимущества различных графиков работы.

– Сутки – это кайф, – бубнил один. – Отстоял – и гуляй два-три дня или еще где работай. А утром уходить, вечером приходить – это тоска!

– Зато спишь дома и вечер целиком твой! – напористо возражал другой, повыше. – Тут восемь часов на работе еле вытерпишь, а сутки, да еще если не спать…

– Ну почему же не спать, можно и поспать, если ничего не случится.

– Да разве ж это сон?! Я привык спать дома, в своей постели и чтобы жена под боком…

Александр слушал и думал о том, что ждет его в Сестрорецке. Найдет ли он анестезиолога Свету? Вспомнит ли она его? Захочет ли вспоминать?

Он прокручивал в уме схему предстоящего разговора, выбрасывал то, что казалось лишним, добиваясь предельной ясности и лаконичности. Лаконичность убедительна. Думалось плохо, потому что мешал чужой разговор и жаркая духота. Да вдобавок от высокого нехило разило чесноком. Но что поделать? Назвался пассажиром, залез в электричку – терпи. Ехать-то надо. Сейчас, наверное, еще не так уж и плохо, а вот когда по пути подсядут еще пассажиры, тогда держись… Ничего, все как-то выдерживают, и Александр выдержит.

По пути становилось не тяжелее, а легче. Набившись на конечной остановке, народ начинал массово выходить уже на третьей, а где-то на пятой в вагоне стало настолько свободнее, что Александр смог сесть и ехал до Сестрорецка сидя. Читать или слушать музыку не хотелось, окно загораживала чья-то голова, поэтому развлечение осталось только одно – слушать разговоры попутчиков.

– Когда едешь из Москвы в Питер – все нормально. Едешь из Москвы и прибываешь на Московский вокзал. А вот когда едешь из Питера и прибываешь на Ленинградский вокзал – это уже сюрреализм какой-то. Вокзальный сюрреализм. Вокзал имени города, которого нет.

– Вокзалы обычно принято называть по крупным городам, а Павелецкий назвали в честь маленького поселка, в котором живет всего-то две тысячи человек.

– А Савеловский?

– Савеловский? Савеловский – это не вокзал, а пародия – одни электрички, никаких поездов дальнего следования. Вроде Балтийского…

– Я терпеть не могу, когда говорят «лю€бый», «пупес», «моёныш», «жужик», «масичка»… А одна девушка за глаза называет своего парня «сокровище». Сокровище мужского рода. Бр-р-р! Хуже этого быть не может… Нет, еще хуже – «ро€дный» с таким протяжным-протяжным «о» и «пусеныш». Пусеныш везет меня на Крит, о-о-о!..