Для Сперри пребывание в госпитале в Сан-Диего оказалось важным по двум причинам. Во-первых, он, наконец, перестал пить. Во-вторых, он познакомился с ветеранами войны во Вьетнаме. Это знакомство заставило его постараться изменить свою жизнь. Он видел, что алкоголь и наркотики сделали со многими из них. Эти ветераны тоже никак не могли принять пережитое во время войны и каждый день очередным стаканом приближали собственную смерть. Они и так уже мало чем напоминали живых людей и, наверное, предпочли бы гибель в бою этому медленному разложению изнутри. И они попытались донести до Джеймса, что отказ от алкоголя — его единственный шанс выжить.

Их аргументы выглядели очень убедительно. Сперри понял, что, если не хочет закончить свою жизнь в петле, ему надо прекращать пить. Но он был уверен, что алкоголю необходимо найти замену, просто так он не справился бы. И он решил попробовать бороться с воспоминаниями с помощью марихуаны.

Но он знал, что надо менять и что-то еще. В Кэмп-Пендлтон его окружали другие вернувшиеся из Ирака пехотинцы, чья жизнь, как и его собственная, была разрушена. Необходимо было уехать оттуда. Ему казалось, что только дома он сможет почувствовать себя по-настоящему в безопасности. А именно это ему было сейчас так нужно. В октябре 2007 года Джеймс с женой и дочерью вернулся к отцу в Иллинойс. Они прожили там полгода. Жизнь вроде бы понемногу стала налаживаться. В апреле 2008 они сняли дом, но чувство безопасности, возникшее, пока они жили с семьей Джеймса, снова исчезло, как только они оказались одни. Проблемы Сперри вернулись. Его опять начала мучить бессонница. Дни и ночи превратились в один непрекращающийся кошмар, прерываемый только приступами гнева и злости, во время которых он бил кулаками в стены с такой силой, что в них оставались вмятины. Сперри понимал, что после ранения любая новая травма могла превратить его в инвалида или даже убить. Тем не менее неконтролируемые приступы ярости по любому незначительному поводу заставляли его ввязываться в драки. Однажды Джеймс набросился на мужчину на парковке магазина без какой-либо провокации с его стороны.

Сперри рассказал мне, что однажды чуть не убил человека. Как-то ночью он не мог заснуть и смотрел телевизор. Внезапно он услышал громкий стук. Он вышел проверить, что случилось, и увидел во дворе какого-то мужчину. Сперри набросился на него и приставил к горлу нож, который всегда носил с собой.

«Я едва не зарезал его», — вспоминает Сперри. Но парень указал на черный круглый предмет, лежавший во дворе. Это была покрышка, соскочившая с колеса на повороте и подкатившаяся к дому. Он просто хотел ее забрать. Вместо этого он натолкнулся на разъяренного морского пехотинца, намеренного не допускать посторонних на свою территорию.

Сперри отпустил ворот рубашки незнакомца и сел на землю. Тот схватил покрышку, сел в машину и умчался, даже не поставив ее на место, так что из-под обода колеса разлетались искры. Сперри не помнил, сколько он так просидел, может быть, несколько минут, а может быть, несколько часов. Он пытался понять, что же с ним происходит. Почему каждый звук, каждое движение он воспринимает как угрозу себе и своей семье?

Рассказывая это, Сперри встает из-за стола, чтобы сделать сэндвич с арахисовой пастой для дочери. Потом он перечисляет все лекарства, которые по-прежнему стоят у него на тумбочке и без которых он не может прожить ни дня. Видно, что Кэти немного не по себе от нашего разговора. Понадобилось много времени, чтобы мы смогли собраться здесь. Мне было нелегко добиться от Джеймса рассказа о своей жизни. Как только мы договаривались об интервью, он куда-то исчезал, а когда появлялся снова, находил какие-то предлоги для своего отсутствия: телефон разбился в автомобильной аварии, собака сгрызла зарядку. А однажды сказал, что не сможет со мной разговаривать, потому что умерла его мать. Не знаю, как насчет остальных его отговорок, но это была правда. Отношения с матерью так и не наладились до самой ее смерти. Умерла она внезапно, подхватив какую-то простуду и проболев всего три дня. Сперри объясняет это осложнениями после свиного гриппа. На мой вопрос о том, не связана ли ее смерть с алкоголем или наркотиками, Сперри ответил, что, насколько ему известно, нет. Он сказал, что у матери была непростая жизнь, и не стал дальше обсуждать этот вопрос. Джеймс утверждает, что смог ее простить, а она осознала свои ошибки и вырастила младшего сына в любви и понимании.

После смерти матери он пропал почти на месяц. Сейчас, у него дома, временами беседа получается оживленной и веселой. Я вижу, как их заинтересовало видео, которое я снял тогда в Эль-Фаллудже: какие-то подробности случившегося в тот день они не знали. Но в другие моменты мне кажется, что я здесь лишний, что я просто очередное напоминание о причине всех неприятностей Джеймса и что все, даже собака, хотят, чтобы я поскорее уехал.

Рассказ Сперри сводится к одному горькому выводу: он разучился любить. Он говорит, что больше никого не любит, ни свою жену, ни… — он смотрит на Ханну, свою очаровательную белокурую дочурку, которая лепит что-то из пластилина.

В чем причина, он не знает. Возможно, способность чувствовать отнял у него небольшой кусочек металла, попавший в лобную долю головного мозга и повредивший ту его часть, которая и делает нас людьми. Может быть, виной всему тот ужас, что ему пришлось пережить во время войны. Как бы то ни было, Сперри говорит, что больше не способен чувствовать любовь.

«Раньше я знал, что такое любовь. Теперь я ничего не чувствую». Он рассказал об этом и репортерам местных газет, взявшим у него интервью после возвращения домой. «Я не люблю свою жену», — заявил он им. Он не хотел ее задеть, но, конечно, ей было больно услышать такое признание. Я смотрю на Кэти. Видимо, она столько размышляла над этими его словами, что смогла с ними смириться.

Она пожимает плечами. «Ему нужна профессиональная помощь, чтобы снова научиться испытывать эмоции. Я бы хотела, чтобы он обратился к психологам. Иногда кажется, что он счастлив, но только когда накурится. Это не по-настоящему». Джеймс же уверен, что психологи больше не в состоянии ему ничем помочь.

«Ну расскажу я им о том, как мне не хватает погибших друзей, поплачу, как в исповедальне. Что с того? Что они могут мне сказать такого, что позволило бы оживить ту часть моего мозга?» — оправдывается он.

Я спрашиваю у него, кивая в сторону Ханны: «Но вы же отец. Что вы чувствуете к своей дочери? Вы ее любите?»

«Я должен о ней заботиться, это моя обязанность. Но я не чувствую какой-то теплоты внутри, какого-то трепета».

Сперри понимает, что жизнь уже никогда не станет такой, как прежде. Но он надеется, что что-то хорошее еще ждет его впереди. Он хотел пойти работать в правоохранительные органы, однако травмы так сильно сказались на его умственных способностях, что он уверен: на службу его не возьмут. После возвращения домой он пытался пройти несколько тестов на интеллект, но не справился ни с одним. Он думал пойти учиться, но не смог из-за проблем с концентрацией. Джеймс говорит, что раньше был неглупым человеком, и не понимает, что с ним происходит.