Около 1766 года — падение мальчика Прохора с колокольни.

Лето 1769 года — Прохор страдает от тяжелой болезни.

1776 год — материнское благословение Прохора на иноческое служение, богомолье в Киев. Там затворник Досифей направляет его в Саровский монастырь.

1778 год — Прохор вступает на поприще духовного подвига. Строитель иеромонах Пахомий — старец — направляет юношу келейником, служителем при церковном казначее отце Иосифе.

1780 год — Прохор вновь тяжело заболевает. Послушник страдает от болезни около трех лет.

1783 год — явление Прохору Пресвятой Богородицы со святыми апостолами Петром и Иоанном. Избавление от недуга.

18 августа 1788 года — пострижение Прохора в мантию с именем Серафим.

15 сентября 1788 года — рукоположение Серафима в иеромонахи. Начало его пустынножительства в лесу на берегу реки Саровки. В этот же период Серафим совершает подвиг столпничества: на камнях совершает тысячедневные моления.

Около 1805 года — в лесу на Серафима нападают разбойники. Восемь дней отшельник страдает от тяжелейших ран. Отказ от лечения. Новое явление Серафиму Пресвятой Богородицы. Через пять месяцев Серафим покидает Саровский монастырь и возвращается в свою пустынь.

1806 год — старец Серафим берет на себя подвиг молчальничества.

8 мая 1810 года — возвращение в Саровскую обитель. Подвиг затворничества.

1815 год — Серафим допускает к себе Саровскую братию.

1820 год — прекращение обета молчания.

1823 год — Серафим впервые совершает исцеление.

25 ноября 1825 года — явление Серафиму Пресвятой Богородицы. Окончание затворничества.

1831 год — предсказание Серафимом Саровским голода, войны «трех держав» против России (Крымской войны). Преподобный исцеляет больных, наставляет мирян, совершает чудеса.

1833 год — кончина старца Серафима.

Дни памяти преподобного Серафима — 2 января и 19 июля.

Кажется, нет более жизнерадостного — по своим высказываниям — святого, нежели святой Амвросий Оптинский. Однажды в ответ на вопрос: «Как жить?» — он ответил: «Жить — не тужить, никого не обижать, никому не досаждать, и всем мое почтение».

Но многие ли ведают, что старец Амвросий всю жизнь был настолько больной, что с трудом поднимался с постели? В чем секрет? В его могучем духе, в его высочайшей молитвенности.

Более бойкого, веселого и смекалистого мальчика, чем Саша Гренков, кажется, не было во всей Тамбовской губернии. А уж в его родном селе Большая Липовица — точно. Саша рос в семье священника, помогал отцу, пономарю Михаилу, и дедушке, священнику отцу Феодору, в церковных службах. Он не ходил, а летал по церкви. Кадило раздувал так, что летели искры. Всюду успевал. И дрова таскал для печей, и снег разметал у крыльца, а летом орудовал метлой. Приходилось даже сдерживать его усердие.

Амвросий Оптинский

В 12 лет он — ученик первого класса Тамбовского духовного училища. Класс-то училища первый, а Саша к этому времени прекрасно читает по-церковнославянски, знает Священное Писание, а Евангелие и Псалтирь — чуть ли не наизусть. Учится он легко и весело. Его соученики вспоминали потом о его огромной одаренности:

— Гренков вообще, кажется, не занимался, а спросят его — станет отвечать точно, как по писаному, лучше всех.

— У нас его звали «душа общества», — вспоминает другой товарищ. — Заводила во всех играх. Всегда заступался за слабых, всегда всем делился, отдавал последнюю копейку бедным. Александр любил не только Священное Писание, уроки церковной истории, но и светские науки: иностранные языки, словесность, математику. Скажи ему кто-либо тогда: будет он монахом — первый не поверил бы. При его общительности — и вдруг в монастырь?

За год до окончания училища он тяжко заболел. Доктора терялись, не могли понять, что за болезнь. Юноша на глазах угасал. Пригласили священника, соборовали. Старец Амвросий потом вспоминал, что именно эта болезнь помогла ему избрать жизненный путь: «Тогда я дал обет: если выздоровею, уйду в монастырь».

Александр выздоровел, но до монастыря было еще далеко. Окончил с отличием училище, был принят без экзаменов в семинарию. И в ней отличался успехами, был любимцем и преподавателей, и семинаристов.

Но часто, вспоминая наедине с собою о данном обете, юноша чувствовал угрызения совести. Он вспоминал: «После выздоровления я целых четыре года все жался, не решался сразу покончить с миром, а продолжал по-прежнему посещать знакомых и не оставлял своей словоохотливости… Придешь домой — на душе неспокойно, и подумаешь: „Ну, теперь уже все покончено навсегда, перестану болтать“. Смотришь — опять позвали в гости, и опять поболтаешь. И так я мучился целых четыре года».