Роскви принял девушек в зале, который отводился для пиров и переговоров, что часто было одним и тем же. Для девушек столы, разумеется, накрывать не стали. Некоторое время граф и дочь барона мерили друг друга сверлящими взглядами. Они одновременно поняли, что разговор предстоит нелёгкий, и решили его по возможности сократить.

– Приветствую тебя, владыка, – Архелия поклонилась, памятуя, что городище находится на землях графа.

– Известие, что мои границы добровольно охраняет отряд вооружённых женщин, удивило меня. Я вижу, что слухи верны. Меня радует, что вы признаёте мою власть, но темпы, с которыми расширяется ваше поселение, пугают мирных жителей. Вы попросили у них приюта, а сейчас захватили часть удобных и плодоносных земель.

– Мне кажется, что вас неверно информировали. Земли, где мы построились, не использовались местными жителями, – Архи не позволяла графу преувеличить степень его благодеяния.

– В любом случае вы не испросили моего разрешения, – в голосе Роскви прозвучала досада.

– Мы прибыли, чтобы исправить оплошность и предложить свою бескорыстную помощь в намечаемых военных кампаниях.

– Я вижу, вы правильно понимаете сложившуюся ситуацию. Меня порадовало слово «бескорыстно», но не могу же я совсем ничем не отплатить своим воинам. Ведь вы идёте на жертвы и потери ради меня. Предлагаю вам часть добычи, захваченной в городе.

– Какую часть?

– Ну вот, вы уже торгуетесь, – притворно нахмурился он. – Сколько бойцов выставишь?

– Сейчас могу двадцать, половина из них конные. К весне их будет больше.

– На ход сражения вы мало повлияете, – он всячески старался принизить значение воительниц, пока мог это сделать.

– Тогда наша встреча была бы неуместной, вы же не познакомиться с нами хотели.

– Хорошо. Что вы просите?

– Пленных, лошадей и позвольте нам взять земли до реки в покос.

– А охотиться и рубить дрова вы будете и без разрешения? – Роскви был наслышан о вольном поведении самозванок.

– А остальное на ваше усмотрение, – не моргнув глазом закончила Архи.

– Старейшины на вас жалуются, жрецы проклинают, и почему я вас терплю? – герцог подошёл вплотную к предводительнице – они были одного роста – и посмотрел ей в глаза.

– Значит, мы вам пока нужны. А жрецы пусть успокоятся, наши боги только нас касаются.

– Вера – бальзам для слабых умом и духом. Разве ты не согласна? Тебе же не нужна вера, как и мне… Она лишь помогает управлять людьми, держать их в страхе, – он медленно обходил Архелию, испытывая её выдержку.

– Она должна помогать уберечь людей от непоправимых ошибок. Пока сознание не окрепло, людям нужны небесные покровители и их символы. Мы не будем насильственно распространять веру, но те, кто присоединится к нам, должны будут склониться перед Луной… – лицо дочери барона оставалось непроницаемым, она сделала вид, что не поняла намёков Роскви на собственное неверие.

– Итак, вы получите требуемое, но в соответствии с вашим вкладом в победу. Земли богатые, на всех хватит, и именно поэтому биться враги будут до последнего воина.

– Против кого пойдём?

– Есть тут один, Хозяином себя называет…

– Отлично, – Архелия опустила голову, скрывая радость. – Поединок перед боем будет?

– По правилам – да. А что? – он удивился странному вопросу.

– Я готова выйти против него.

– Он не согласится. Ты не ровня ему.

– Согласится. Предложи только…

– А если не одолеешь? У моих воинов боевой дух может упасть: предзнаменование ведь плохое.

– Одолею.

– Не обещаю, но подумаю. Чем он так прогневил тебя?

– Должна я ему.

– Верный способ расплатиться, – напоследок ехидно заметил Роскви.

Он слегка поклонился в знак того, что аудиенция окончена, и вышел быстрым решительным шагом. Коринн, проводив его взглядом, заметила:

– У нас впереди серьёзное боевое крещение. Не ожидала, что врагами невольно станут наши учителя. Там, у Хозяина, я прошла азы воинской науки.

– Мир тесен, – Архелия думала о предстоящей встрече с одним из своих главных недругов.

Дорогу назад проделали в молчании. Подъезжая к стенам ставшего родным селения, подруги явственно услышали дикий вопль. Архелия узнала до боли знакомый голос, и ей понадобились секунды, чтобы мгновенно сократить расстояние до раненой подруги. То, что увидела дочь барона, повергло бы в шок любую привычную к страшным картинам воительницу. Архи замерла на месте не в состоянии осознать происходящее и что-либо предпринять, чтобы спасти Хельгу. На перекладине, которая использовалась для подвешивания туш убитых животных, была привязана любимая подруга, причём вниз головой. Её руки болтались, как плети, не касаясь земли. Рядом сидел Горек и поддерживал Хельгу за плечи, ошарашенный и растерянный. Тут же стояла и колдунья. Она тяжело дышала и держалась за грудь обеими руками, пытаясь утихомирить непокорное сердце, готовое выскочить наружу. Архелия не знала, кому помогать первому. И раненая охотница, и знахарка были почти без сознания, хотя последняя всё же держалась на ногах. Единственным вменяемым в необычной группе был, как ни странно, суеверный Горек. Дочь барона спешилась, быстро пришла в себя и, получив возможность снова двигаться, бросилась к нему с расспросами:

– Что здесь происходит?

Вечерний свет солнца багрянцем осветил лицо великана, оттого оно казалось зловещим. Он впервые видел Архелию такой испуганной. Горек недоумённо поглядел на результат их общих со знахаркой стараний и постарался объясниться:

– Я что… Это она велела в травах парить, я воды и нагрел. Потом ещё. Целый день она над Хельгой колдовала, а сейчас приказала ей спину потянуть. Я и нёс осторожно, и вешал, и вниз дёргал очень бережно. Ну вот, в общем…

Лесной брат в сердцах махнул рукой: что, мол, оправдываться – сами видите, что получилось. Вышло не очень… Хельга оставалась без сознания. Колдунья же потихоньку начинала воспринимать действительность: