Если не считать всего этого, он был в хорошем настроении. Эти маленькие синенькие таблеточки привели его в бодрое и радостное состояние, несмотря на обилие факторов, которые ему не нравились. Проблема была в том, что за завесой радости, вызванной чудесами фармацевтики, он продолжал оставаться Джо Курцем, несмотря на какие-то молекулы, плавающие в его крови. И этот Джо Курц терпеть не мог Джо Курца, радостного после приема синеньких таблеточек.

По крайней мере, это были его личные ощущения. Несмотря на них, семь человек продолжали лететь на высоте полтора километра на юг, в сторону Неолы, вдоль Шоссе 219.

Малыш Док время от времени произносил в микрофон какие-то загадочные слова, похожие на те, которые обычно произносят пилоты.

– Наш полет идет без нарушений закона? – заорал Курц, пытаясь перекричать вой турбин и грохот несущего винта.

Малыш Док посмотрел на него и сделал непонятный жест.

Курц снова заорал, обращаясь к нему.

Малыш Док покачал головой, а потом постучал пальцем по наушникам и прикрыл висящий перед его ртом микрофон огромным кулаком.

– Надень свои жестянки, – крикнул он Курцу.

У того ушла целая секунда, растянутая во времени синенькими таблеточками, чтобы понять, о чем говорит Малыш Док. На приборной доске лежали массивные наушники и микрофон, предназначенные для второго пилота. Курц обернулся и посмотрел на сидящих сзади людей. Четверо сидели на боковых креслах, а миниатюрный доктор-йеменец расположился на откидной мягкой скамейке сзади, места на которой хватило бы еще на троих. Гонзага и Фарино уже надели наушники и микрофоны.

Курц последовал их примеру и снова задал свой вопрос, уже через микрофон.

– Чтобы тебя слышали, нужно ткнуть кнопку интеркома, – раздался в наушниках голос Малыша Дока. Он показал пальцем на кнопку на ручке управления.

Курц нажал кнопку, осторожно коснувшись ее, и снова прокричал свой вопрос.

– Проклятье, Джо! – заорала Анджелина.

– Эй, полегче! – крикнул Гонзага.

– Теперь можно не орать, – сказал Малыш Док. Его голос звучал мягко и четко, даже сквозь потрескивание интеркома. – Ты спрашиваешь, заполнял ли я полетный лист? Как если бы мы летели на законных основаниях?

– Ага, – ответил Курц уже мягче.

– В некотором роде, – сказал пилот. – Вплоть до срока, истекшего тридцать секунд назад, мы выполняли абсолютно легальный полет, перевозя две почки для пересадки из Буффало в больницу в Цинцинатти.

– А что изменилось тридцать секунд назад? – спросил Курц, не уверенный в том, что хочет услышать ответ.

Малыш Док ухмыльнулся и надел очки ночного видения, двинув ручку управления от себя и прибавив обороты двигателя.

"Дальнобойщик" пошел вниз. Они спикировали с полутора километров до шестидесяти метров в течение нескольких секунд. Быстрее, чем вагончик "американских горок" спускается с самой высокой точки.

Курц всю жизнь ненавидел "американские горки".

Под ними виднелась почти свободная от машин лента четырехполосного шоссе. Вскоре она сузилась, превратившись в двухполосную, идущую между холмов. Машин на дороге стало еще меньше. Курц знал, что сейчас они должны лететь где-то к югу от Бостон Хиллс, стоящего посреди леса. Но он ничего не видел. Холмы, горизонт и небо слились в сплошную черноту. Курц просто чувствовал землю под ними. Большой вертолет смещался то влево, то вправо, повторяя рельеф долин и холмов. От таких движений Курцу хотелось немедленно открыть окно и опорожнить в него свой желудок. Но был абсолютно уверен, что на вертолетных окнах нет ручек для опускания стекол, как в автомобилях. Кроме того, он не хотел разжимать мертвую хватку своих пальцев на подлокотниках кресла второго пилота. Даже для того, чтобы повернуть ручку или включить тумблер.

Малыш Док что-то сказал ему.

– Что? – заорал Курц. Он понял, что по привычке кричит, только после лавины ругательств, обрушившихся на него с задних кресел вертолета.

– Я говорю, знаешь, что такое ППП? – спросил Малыш Док.

– Правила Полета по Приборам? – предположил Курц.

– Не сегодня, – ответил Малыш Док, ухмыльнувшись. – Сегодня это означает Полет По Проселку.

Курц не мог понять, как Док, даже в этих очках ночного видения, ухитряется вовремя высматривать все эти извивы и развороты, чтобы заложить очередной вираж. Просто футбольная проводка мяча. Слева мелькнули огни. Курц понял, что это тот самый лыжный курорт Мост Поцелуев, объявленный Фарино в качестве границы будущих владений Дока, далее которых он не должен продвигать свою торговлю героином. Даже чуть больше, чем полпути от Буффало до Неолы. Курц решил, что в том случае, если он выживет в следующие полчаса, назад в Буффало он отправится пешком.

– Скрип-зик, – сказала в микрофон Анджелина, с трудом выговорив польскую фамилию. – Что, если поперек долины, к которой мы летим, идут высоковольтные линии?

– Мы умрем, – без прикрас ответил Малыш Док.

Курц закрыл глаза, надеясь, что других подобных вопросов не последует.

– Мы четко знаем план действий после приземления? – спросил Гонзага. Все сидящие в креслах мафиози надели очки ночного видения, но пока не опустили их на глаза. Курц так и не вынул их из вещмешка. Будь он проклят, если хоть на секунду отпустит эти подлокотники.