К тому же из дыры воняло. Майк подавил отвращение и подвинулся ближе. Смрад волнами накатывал из туннеля, будто его доносил ветер с кладбища.

Подняв валявшийся поблизости камень, Майк бросил его в дыру. Но звука падения не услышал.

Тяжело дыша, с сердцем, бьющимся так сильно, что удары, наверное, слышала даже Мемо в своей комнате, Майк чуть приподнял фонарик и постарался осветить внутренность дыры.

Сначала он подумал, что ее стены сделаны из красной глины, но затем увидел похожие на ребра перепонки, кроваво-красные хрящи, подобные внутренним поверхностям кишок какого-то неизвестного существа. «Совсем как туннель в сторожке на кладбище», – мелькнуло у него в голове.

Майк отпрянул, подняв при этом тучу пыли и вляпавшись одной рукой в паутину, а другой – в кошачий помет. И в то же мгновение, вдруг оглянувшись, он не увидел прямоугольника света…

Кто-то загородил вход?

Нет, вот он: светлое пятно появилось снова.

Майк торопливо полз вперед, не обращая внимания на то, что все время задевает головой доски, а лицом зарывается в паутину. Фонарик теперь оказался где-то под животом и ничего не освещал. Майку показалось, что под кухней чернеет еще одно отверстие, гораздо большего размера, но он не стал задерживаться, чтобы выяснить, так ли это.

Какая-то тень возникла в отверстии лаза, заслонив свет. Майк сумел разглядеть две руки и вроде бы обмотанные какими-то тряпками ноги.

Перекатившись вбок, он схватил железную палку.

Тень пролезла чуть глубже – стало совсем темно.

– Микки? – раздался тихий и чистый голосок его сестренки Кетлин. – Микки, мама говорит, что тебе пора идти в церковь.

Майк почти без чувств свалился во влажную грязь. Правая рука мелко дрожала.

– Хорошо, Кетти. А теперь отойди, пожалуйста, чтобы я мог вылезти отсюда.

Тень исчезла.

Когда Майк выбрался наконец на свежий воздух, сердце буквально разрывалось от боли. Он закрыл заслонкой проход, вбил гвозди.

– Ой, какой ты грязный! – как всегда, чуть замедленно проговорила Кетлин, улыбаясь брату.

Майк оглядел себя. Вся одежда была покрыта серой пылью и паутиной. Ссадины на локтях кровоточили. Лицо испачкано грязью – он даже ощущал на губах ее вкус. Поддавшись мгновенному импульсу, он обнял сестренку, и та радостно прижалась к нему, ничуть не заботясь о том, что может тоже запачкаться.

На погребальную церемонию в часовню похоронного бюро Хауэлла в Пеории пришли более сорока человек. Дуэйну показалось, что Старик слегка раздражен таким скоплением людей, как будто ему хотелось проводить брата в последний путь без лишних свидетелей. Но извещение, помещенное в газете, и несколько телефонных звонков сделали свое дело: родственники, друзья и знакомые дяди Арта приехали даже из Чикаго и Бостона. Присутствовали также несколько его коллег с завода «Ка-терпиллер», и один из них, не скрывая чувств, рыдал в течение всей службы.

Священника не приглашали, ибо дядя Арт твердо придерживался семейной традиции воинствующего агностицизма, но несколько коротких надгробных речей было произнесено. Среди тех, кто пожелал выступить, были коллега дяди по работе – тот самый, который не мог удержаться от слез, кузина Кэрол, прилетевшая из Чикаго и в тот же вечер намеревавшаяся вернуться обратно, и привлекательная женщина средних лет по имени Долорес Стивене, которую Старик представил как «подругу дяди Арта». Слушая ее, Дуэйн гадал, как долго дядя Арт и эта женщина были любовниками.

Последним говорил Старик. Дуэйн нашел его речь самой впечатляющей: никаких слов о загробной жизни или о награде за достойно прожитые годы – только горькие нотки в голосе из-за потери брата и несколько слов о личности, которая не поклонялась фальшивым ценностям, а посвятила жизнь служению другим людям, честному и беззаветному. В заключение Старик прочел отрывок из Шекспира, любимого драматурга дяди Арта. Дуэйн ожидал услышать что-то вроде «Спи, милый принц. Спи, убаюкан пеньем херувимов!..», [67] зная, как ценил дядя Арт иронию во всех ее проявлениях. Но Старик по памяти, никуда не заглядывая, пропел песню. Временами голос его срывался, но он мужественно держал себя в руках, и последние слова про-звучали на удивление сильно: