Шрифт:
– Да, уеду… Надо, знаете ли.., – неопределенно пояснил пациент.
– Я вам давно советовал, вам надо отдохнуть, – залепетал доктор.
– Док, дорогой! Да вы не волнуйтесь! Я здоров! Хотите, пульс мой пощупайте… Ну?
– Доктор трогал Йохино запястье, тревожно заглядывал ему в глаза:
– Вы распорядились… Э-э.. Насчет…
– Ничего. Народу много, есть захотят, разберутся… Есть хотите? – неожиданно предложил Йоха. – А то я, знаете ли, проголодался за всей этой суетой.
– Спасибо, конечно…
– Давайте пообедаем!
Йоха вызвал кого-то из измаявшейся охраны и распорядился насчет обеда.
Потом они с доктором долго сидели за столом, говорили и курили бесконечно много.
Ближе к вечеру доктор ушел, забыв свой портфель в гардеробе.
А ночью Йоха исчез. Ушел. Пропал без вести.
Об этом долго писали и говорили по телевиденью. Ждали требований о выкупе, или еще чего, похуже.
Прошло несколько месяцев. И постепенно о Йохе стали забывать. Ажиотаж вокруг его имени и таинственного исчезновения поутих.
Его империя продолжала жить и работать.
Глава 80. Велосипед
Знание лишь слегка коснулось меня, обдало прохладным ужасом и скользнуло вниз, в песок, как струйка воды или пота.
Песок, а по песку стремительно, как остаток умирающего родника, уходит, змеится черная струйка. Рисует синусоиды, выгибается мускулистыми волнами тонкое тело.
Это – степная гадюка, понял я и проснулся.
Я сидел на песке и наблюдал, как маленькая смерть испуганно убегает от меня, большого.
«Угрелась ночью, – усмехнулся я, – не ужалила со страху и то спасибо.»
Ныла шея. Я покрутил головой так, чтоб хрустнули позвонки.
Песок у моих ног быстро сглаживал след ночной гостьи. Минута, и о ней осталась лишь странная память. К чему бы это?
Хотелось пить. Я пошарил в рюкзаке, в поисках фляжки. Она оказалась почти пустой. Я перевернул ее и выплеснул содержимое себе в рот. Только растравил пересохший язык. Ничего, здесь должен быть колодец…
Я оглянулся. Горячий ветер гонял сухие шары перекати-поля по пустому шоссе.
Надо бы дождаться попутки. Кто-то же здесь ездит.
Я встал и решил пройти вперед или назад по дороге. Я не помнил, где у нее «вперед». Пустыня однообразно щерилась вокруг.
Откуда я вчера шел? Вся беда в том, что шел-то я ночью, пока не выбился из сил и не уснул недалеко от обочины дороги.
Ночью идти легче. Весь вчерашний день я провел, валяясь под единственным деревом у колодца, в крохотном кишлаке. Меня поили зеленым чаем вприкуску с абрикосами, и я очень жалел, что не знаю языка и не могу поговорить со своими благодетелями.
На все мои вопросы старики только покачивали головами и смотрели на меня сквозь веки-щелки ничего не выражающими глазами.
Глаза – зеркало души! – Я рассмеялся своим воспоминаниям и своей глупости.
Что-то блеснуло, там, на откосе… Заинтересовавшись, я прошел несколько метров. Надо же, кто-то бросил велосипед, поломался, наверно… Цепь, вроде, цела. Я поднял свою находку. Полная рухлядь: шины спущены, резина в трещинах, руль еле-еле держится; но, была не была…
Я вывел велосипед на дорогу и побежал, держась за руль.
Эх, прокачу! – крикнул я, развеселившись, и прыгнул в седло.
Велосипед задребезжал всеми своими частями, мелко завибрировал, задрожал, завилял отчаянно; но я ехал!
Примерно с километр мне удалось ощущать радость бытия, в начале следующего мужество изменило мне и я решил остановится. Вот тут-то велосипед и показал мне свою сущность. У него не было тормозов, а дорога пошла под уклон…
Я попытался перебросить тяжесть тела на левую сторону; велосипед вильнул, подпрыгнул и погнал еще быстрее.
«На обочину!» – сообразил я и крутнул руль. Но не тут-то было! Руль заклинило, а велосипед наподдал.
Друг ситный, так у нас с тобой крылья вырастут, – прокричал я, вцепившись в рогатину, заменявшую моему двухколесному чудовищу… Что?
Низкое гудение настигло меня сзади. «Дальнобойщик», – успел обрадоваться я, а навстречу из-за горизонта надвигалось еще что-то, плавясь в раскаленном воздухе.
Встречный! – мне уже было не до шуток.
– Сворачивай! Гад! – гаркнул я велосипеду и зло дернул руль на себя. Велосипед взвился вверх передним колесом, перекрутился на заднем, и я со всего маху грохнулся об асфальт, накрепко вцепившись в выдранный руль. Останки велосипеда, неторопливо покружив в воздухе, медленно опустились на мою голову и другие части тела. Сзади и спереди завизжали тормоза.