Хоббиты проехали дальше по пологому склону, оставили в стороне несколько домов и остановились у трактира. И дома-то большунские гляделись чудноватыми, а уж когда Сэм завидел постоялый двор — аж в три этажа, — у него и вовсе сердце упало. Он, ясное дело, готовил себя к встречам с великанами, что повыше деревьев, и прочими чудами-страхолюдами, но эти большуны неотесанные такого понастроили — глянешь, хоть помирай. А ну как на конюшнях этой несусветной хоромины уже всхрапывают черные кони, а всадники ихние выглядывают из верхних темных окошек?

— Не здесь же нам ночевать, сударь? — жалобно обратился он к Фродо. — Вот и господин Мерри сказывал, будто хоббиты тут жительствуют — так неужто нас ни один на постой не пустит? Все привычнее будет.

— А чем тебе трактир не глянулся? — отозвался Фродо. — Том-то Бомбадил нас сюда направил, ему, чай, виднее. Не дури, внутри, может, и поуютнее будет.

Впрочем, ежели приглядеться, так и снаружи трактир сулил привычный хоббитский уют. Фасадом здание выходило на Тракт, но два боковых крыла врезались в склон, так что сзади окошки второго этажа приходились чуть ли не вровень с землей. Во двор вела широкая арка, а за нею, слева, виднелся и главный вход — крыльцо с несколькими широкими ступенями. Над аркой горел фонарь, а под ним красовалось изображение приплясывающей белой лошадки с надписью «Гарцующий пони. Содержит господин Свербигуз». Сквозь плотные занавески окон нижнего этажа пробивался свет.

Покуда они мялись да жались возле ворот, внутри кто-то завел разухабистую песню; певца тут же поддержали дружные веселые голоса. Под эти звуки хоббиты спешились: песня тем временем закончилась одобрительным гомоном и громкими хлопками в ладоши. Оставив пони во дворе, путники — Фродо шел впереди — поднялись на крыльцо и чуть не нос к носу столкнулись с лысым, краснощеким низеньким толстяком в белом фартуке. Он поспешал из одной двери в другую с подносом, уставленным полными до краев пивными кружками.

— Можно нам… — начал Фродо.

— Сей же миг, господа, сей же миг, — откликнулся толстяк и канул в нестройный гомон и табачный дымище. Впрочем, объявился он и вправду спустя миг — уже вытирая руки о фартук.

— Добрый вечер, сударь, — молвил он, низко поклонившись Фродо. — Чем могу служить?

— Нам бы комнатушку на четверых да стойла для пяти пони. Вы ведь, наверное, господин Свербигуз?

— Он самый, — весело воскликнул пузатый трактирщик. — А кличут меня Пивнюк. Пивнюк Свербигуз, к вашим услугам. Вы ведь из Хоббитании, а? — спросил он и хлопнул себя по лбу, словно силясь припомнить что-то важное. — Хоббиты из Хоббитании… ну нет, чтоб мне лопнуть. А насчет прозваний ваших позвольте полюбопытствовать.

— Господин Тук и господин Брендибак, — представил Фродо. — Это Сэм Гужни. А моя фамилия — Подхолмс.

— Надо же, — пробормотал трактирщик, щелкнув пальцами. — Ну вылетело из башки, хоть умри! Да небось не умру — вспомню со временем, а то нынче совсем забегался. А что до вас, то устроим, непременно устроим, и в наилучшем виде. Хоббитанские у нас нечастые гости: стыд бы мне и позор не принять как следует. Правда, сегодня ко мне такая прорва набилась — давненько стольких не видывал! Как у нас говорят, то густо, то пусто.

— Эй, — заорал он во всю глотку. — Ноб! Где ты там, лентяй шерстолапый? Ноб!

— Здесь я, сударь! Бегу! — на зов хозяина примчался с виду вовсе даже не ленивый, а весьма расторопный хоббит. Завидя целую компанию сородичей, он удивленно вытаращился.

— Где Боб? — налетел на него хозяин. — Ах, не знаешь? Ну так отыщи его, да поживей! Я что, должен один за всех вас отдуваться? Чай, не паук: у меня только две руки, да и глаз на затылке нету. Найдешь его — скажи, что на дворе пять пони. Пусть пристроит на конюшне. Давай, пошевеливайся.

Ноб усмехнулся, подмигнул хоббитам и скрылся с глаз.

— О чем это я… — трактирщик снова хлопнул себя по лбу. — Вот уж точно память дырявая, и заткнуть нечем. Но что поделаешь, замотался я сегодня вконец, голова кругом идет. Намедни вечером привалила целая орава с юга — Зеленопутьем пришли, что само по себе чудно. А сегодня еще и гномы заявились, что на запад идут. Теперь вот вы… Будь вы не хоббиты, прямо не знал бы, куда вас и приткнуть. Ну а для хоббитов местечко найдется: еще когда трактир строили, так в северном крыле приспособили пару комнатушек для вашего брата. Этаж над землей, потолочки низенькие, окошки круглые — все по-вашенски. Надеюсь, что понравится. И насчет ужина — небось с дороги проголодались — не извольте беспокоиться. Мигом готов будет. Пойдемте, сюда, пожалуйста.

Хозяин провел хоббитов коротким коридором и остановился перед дверью.

— Вот и комнатенка. Я чаю, в самый раз придется, — приговаривал он, отпирая дверь. — Располагайтесь, а я, прошу прощения, побегу. Дел невпроворот, словом с гостем перемолвиться, и то некогда. Так вот и кручусь-верчусь: день-деньской бегаю, да что-то не худею. Я к вам еще загляну попозже. А понадобится что — вот колокольчик: звякните, Ноб и прибежит. Не прибежит сразу, звоните громче, стучите да кричите.

Комнатка и впрямь оказалась очень даже уютной. В каминчике ярко полыхал огонек, вокруг стола теснились низенькие удобные стулья. На круглом, укрытом белоснежной скатертью столе красовался колокольчик, но звонить в него не потребовалось. И оглядеться-то не успели, как Ноб заявился в комнату, неся свечи и целый поднос всякой всячины.