Трактирщик извлек из кармана конверт и, явно гордясь своей грамотностью, с расстановкой прочел:

— Господину Фродо Беббинсу. Бебень-на-Бугре. Хоббитон в Хоббитании.

— Письмо мне от Гэндальфа! — вскричал Фродо.

— А, так взаправду вы, стало быть, Беббинсом прозываетесь? — осведомился трактирщик.

— Беббинсом, Беббинсом! — чуть не сорвался на крик Фродо. — Давайте сюда письмо да объясните толком, почему вы его не отправили. Вы ведь за этим сюда пришли, так? Не больно-то, однако, спешили.

Бедняга Пивнюк совсем сник.

— Ваша правда, — ответил он. — Виноват я, кругом виноват. Что Гэндальф скажет — подумать страшно. Но ведь я не со зла — так уж получилось. В тот день послать было некого, на другой тоже, ну а потом забылось: дел-то столько, где уж тут все упомнить. Но вы только скажите, что вам надо, как дело поправить, — я в лепешку расшибусь. Так ведь и Гэндальфу обещал. Письмо-то письмом, но на словах он мне вот что сказал: «Приедет к тебе из Хоббитании хоббит, может, и не один, но один точно будет. Назовется Подхолмсом, не забудь. С вопросами к нему не цепляйся. Если он без меня явится, значит, стряслась беда, так ты уж помоги ему, чем сумеешь. Не скупись, я в долгу не останусь».

И вот теперь вы туточки, да и беда вроде как неподалеку ходит.

— Вы о чем? — чуя неладное, спросил Фродо.

— Да об этих, черных, — отвечал трактирщик, — они ведь Беббинса ищут, и будь я хоббит, ежели с добрыми намерениями. В понедельник вот заявились — собаки вой подняли, гуси гогочут; жуть какая-то. Потом Ноб прибежал: «Там, говорит, у дверей два страшенных типа торчат — хоббит им надобен, какой-то Беббинс». А у самого аж волосы дыбом. В трактир я их не пустил, дверь перед носом захлопнул, но они по улицам подались и, слышно было, все про Беббинса выспрашивали. А потом еще и Бродяжника этого нелегкая принесла, и с теми же вопросами — хоббитов ему подавай. Вы и с дороги перекусить не успели, а он к вам так и рвался, насилу его спровадил.

— Верно говоришь, рвался, — промолвил выступивший из тени Бродяжник. — И кабы прорвался, так у тебя же бы хлопот поубавилось.

Трактирщик подскочил от удивления.

— Ты? — воскликнул он. — Уже и сюда пролез! Чего тебе здесь надо?

— Я его пригласил, — вмешался Фродо. — Он предложил нам помощь.

— Вам оно, как говорится, виднее, — сказал Свербигуз, покачивая головой и с сомнением поглядывая на незваного гостя. — Но на вашем месте я бы со всякими бродягами связываться не стал.

— А с кем ему прикажешь связываться, Пивнюк? — холодно осведомился Бродяжник. — Может, с пузатым трактирщиком, который и собственное имя помнит лишь потому, что его выкликают сто раз на дню — когда пива просят? Они ведь не могут торчать в твоем «Пони» до скончания века и домой вернуться тоже не могут. Им предстоит долгая, трудная дорога. Может, ты с ними пойдешь, Черных Всадников отгонять?

— Я? — с неподдельным испугом воскликнул Пивнюк. — Чтобы я — да из Пригорья? Ни за какие деньги! Но и правда, господин Подхолмс, почем бы вам не задержаться у меня — погостить, отдохнуть?.. Что за спешка такая? И черные эти… откуда они вообще взялись?

— Простите, сударь, всего я вам сейчас рассказать не могу, — ответил Фродо. — История долгая, а я притомился, да и настроение не то. За предложение, конечно, спасибо, но должен честно предупредить: пока я здесь, опасность будет грозить и вам, и трактиру вашему. Эти Черные Всадники — я точно не знаю, но сдается мне, что они явились из…

— Из Мордора они, — вполголоса промолвил Бродяжник. — Из Мордора! Слыхал небось о таком местечке?

— Спаси и сохрани! — воскликнул побледневший от страха трактирщик. Видно, это название было ему знакомо. — На моей памяти худшей вести в Пригорье не слыхивали!

— Это точно, — согласился Фродо. — Ну как, вы все еще готовы помочь мне?

— Само собой! — пылко заверил Пивнюк. — Все сделаю, что смогу. Только вот много ли от такого, как я, проку против… против… — он запнулся.

— Против Тьмы с Востока, — снова вполголоса подсказал Бродяжник. — Может, и немного, но нынче и малым пренебрегать не следует. Ты можешь предоставить господину Подхолмсу ночлег и не поминать имя Беббинс, пока он не уедет, да подальше.

— Все сделаю как скажете, — обещал Пивнюк. — Эх, сделать-то сделаю, да только боюсь, тут и без меня все прознают. Ведь господин Беббинс — вот ведь жалость — нынче вечером, можно сказать, сам себя обнаружил. Историю про исчезновение господина Бильбо у нас каждый слышал, а тут у всех на глазах — такое! Даже Ноб мой, на что уж бестолочь, кое о чем догадался, так что ж говорить о тех, кто пошустрее да посмышленее?

— Остается только надеяться, что Всадники так скоро не вернутся, — вздохнул Фродо.

— Будем надеяться, — закивал Пивнюк. — Но коли и вернутся, будь они там хоть призраки, хоть кто, в «Пони» им этак запросто не попасть. Ложитесь, спите спокойно. Ноб не проболтается, а я костьми лягу, но их не впущу. Всех слуг соберу, вместе будем до утра караулить.

— Спасибо, — отозвался Фродо, — мы ляжем, но в любом случае — что бы там ни вышло — поднимите нас на рассвете. Завтрак, пожалуйста, к половине седьмого.