— Как скажете. Все будет исполнено, — заверил хозяин. — Ну, доброй ночи, господин Беб… то бишь Подхолмс. Почивайте все, — неожиданно он осекся. — …Ой, да вы ж тут не все! Где ваш господин Брендибак?

— Не знаю, — Фродо только сейчас заметил отсутствие Мерри и встревожился — час-то уже был поздний. — Нету его, а где… он, вроде, прогуляться хотел.

— Да, — вздохнул Свербигуз, — с вами не одно, так другое. А я уж и двери запереть собирался. Ладно, скажу своим, чтобы друга вашего впустили, когда бы он ни вернулся. Или нет, пошлю-ка лучше Ноба, пусть его поищет. Ну, почивайте с миром.

Трактирщик наконец удалился, покачав на прощание головой и смерив Бродяжника неодобрительным взглядом. Его шаги стихли в коридоре.

— Ну, — молвил Бродяжник, — письмо вы будете читать, или как?

Фродо внимательно осмотрел печать, убедился, что она действительно Гэндальфова, и только потом вскрыл конверт и извлек из него испещренный торопливой, но не лишенной изящества вязью лист, содержавший следующее послание:

«„Гарцующий Пони“. Пригорье. День летнего равноденствия, г. 1418 по Л.У.

Милый Фродо!

Новости — хуже некуда. Уезжаю спешно, да и тебе лучше не мешкать. Из Бебня убирайся поскорее, а самое позднее к концу июля — и из Хоббитании. Я постараюсь вернуться побыстрее. Запоздаю — нагоню тебя по дороге. Поедешь через Пригорье — оставь мне весточку у трактирщика (Пивнюка), ему доверять можно. Повезет, так встретишь на Тракте моего друга. Прозвание — Бродяжник. Человек рослый, худощавый, темноволосый. О нашем деле он знает и тебе поможет. Отправляйся в Разлог, там и встретимся. А не приду — делай как Элронд посоветует.

Прости, тороплюсь.

Твой Гэндальф.

P. S. ЕГО не надевай ни в коем случае!

P. P. S. Удостоверься, что это и на самом деле Бродяжник: на Тракте всякий люд ошивается. Его настоящее имя — Арагорн.

P. P. P. S. Надеюсь, Свербигуз с письмом не затянет. Он славный малый, но память у него ровно захламленный чулан: самое нужное позапихано невесть куда. Забудет — зажарю!

Прощай.

Г.»

Фродо прочел письмо про себя, потом передал Пиппину и Сэму.

— Да, понаделал же дел этот Пивнюк! — промолвил он. — За такое и вправду зажарить мало. Получи я это письмо вовремя, уже небось был бы в Разлоге. Но с Гэндальфом-то что случилось? Он пишет так, словно собрался идти по краю пропасти.

— Он много лет шагает по краю бездны, без страха и колебаний, — неожиданно заявил Бродяжник.

Фродо обернулся, вспомнив касавшуюся этого странного человека приписку.

— Что же вы сразу не сказались другом Гэндальфа? — спросил он. — Зачем было время терять?

— А мы его и не теряли. Сами посудите — сказаться я мог кем угодно, но разве бы вы мне поверили? О письме я ничего не знал, так что у меня не было другого выхода, кроме как попытаться убедить вас принять мою помощь без доказательств. Ну а потом — я ведь тоже не привык всякому выкладывать о себе всю подноготную. Нужно было присмотреться к вам: Враг не единожды расставлял мне ловушки. Удостоверившись, что вы и вправду те, кто мне нужен, я был готов ответить на любой ваш вопрос, хотя… — (На лице Бродяжника появилась странная усмешка.) — хотелось надеяться, что вы доверитесь мне без лишних объяснений. Тот, кому постоянно грозит опасность, тоже иногда устает от вечной подозрительности. Но, конечно, внешность моя к доверию не располагает.

— Ну, это только на первый взгляд, — рассмеялся Пиппин, по прочтении письма испытавший немалое облегчение. — У нас ведь в Хоббитании как говорят: «Пусть с лица не хорош, лишь бы к делу пригож». Ну а насчет вида, так, смею предположить, и мы, как поболтаемся несколько дней по Глухоманью, будем выглядеть не лучше.

— Чтобы выглядеть Следопытом, — усмехнулся Бродяжник, — нужно скитаться по самым глухим дебрям годами. Вам такое не под силу… если только внутри вы не крепче, чем кажетесь снаружи.

Пиппин совершенно успокоился, но этого никак нельзя было сказать про Сэма.

— А почем нам знать, что вы и есть тот самый Бродяжник, про коего Гэндальф пишет? — запальчиво спросил он. — О Гэндальфе-то вы небось и словом не помянули, покуда это письмишко не принесли. А ну как вы Бродяжника настоящего пристукнули, вещички его прибрали да и к нам с тем же умыслом пожаловали? Что на это скажете?

— Вижу, Сэм Гужни, что тебя с панталыку нелегко сбить, — отозвался Бродяжник. — А скажу вот что: сумей я убить настоящего Бродяжника, так уж с вашей компанией разделался бы в один миг, безо всяких там споров-уговоров. Будь мне нужно Кольцо, я заполучил бы его прямо сейчас!