— Спасибо Бродяжнику, — молвил Фродо. — Без него нам всем давно был конец пришел. Но тебя… тебя все равно не хватало. Я просто не знал, что делать.

— Меня задержали, — сказал маг, — и эта задержка едва не погубила всех нас. Хотя… нет худа без добра. В конечном счете оно, может, и к лучшему обернулось.

— Задержали?! Как? Кто?

— Всему свое время. Сегодня тебе вообще разговаривать не велено. Необходим полный покой — так сказал Элронд.

— Вот ты и рассказывай, а я помолчу да послушаю. А то ведь сам посуди, какой там покой, когда тревога с любопытством терзают. Сна у меня все равно ни в одном глазу. Так что лучше не томи.

— Не торопись. Вот поправишься, мы тут же соберем Совет, и ты узнаешь все, что пожелаешь. Даже больше. А пока скажу лишь одно — меня держали в плену.

— Тебя?! — не веря своим ушам, вскричал Фродо.

— Меня, Гэндальфа Серого, — угрюмо кивнул маг. — В мире немало сил, и добрых, и злых. Некоторые из них превосходят меня могуществом, с иными мне еще не случалось тягаться. Но мой час грядет. Раз уж Черные Всадники открыто выступили в поход, стало быть, война на пороге.

— Выходит, ты знал про этих Всадников до того, как я с ними встретился?

— Конечно, знал. Даже тебе рассказывал — ты просто не связал одно с другим. Вспомни о кольценосных призраках, девяти слугах Властелина Колец. Но вот о том, что они пробудились вновь, я до недавних пор ведать не ведал, а то бы немедленно отправился в Разлог вместе с тобой. Об их появлении мне стало известно только в июне, когда мы уже расстались. Но об этом потом, попозже… Сейчас, во всяком случае, беда миновала — благодаря Арагорну.

— Да, — согласился Фродо. — Бродяжник нас спас, иначе не скажешь. Хотя поначалу я его опасался. А Сэм, похоже, не доверял ему до самой встречи с Глорфинделом.

— Наслышан, наслышан… — улыбнулся Гэндальф. — Тут все улажено, нынче у Сэма никаких сомнений не осталось.

— Вот и славно, — откликнулся Фродо. — Потому как Бродяжник мне нравится… хотя «нравится», наверное, не то слово. Он стал мне близок и дорог, пусть даже временами кажется странным, а то и зловещим. Чем-то и на тебя смахивает. Мне и невдомек было, что большуны такими бывают. Я ведь как мыслил: они ростом вымахали да умишком не удались. Или бестолковые добряки, вроде Пивнюка, или туповатые злыдни — как Билл Прихвощень. Правда, мы у себя в Хоббитании людей нечасто видим, кроме пригорян, других и не знаем…

— Ты и пригорян не слишком-то хорошо знаешь, — усмехнулся Гэндальф, — коли называешь Пивнюка бестолковым. Языком он и вправду мелет быстрее, чем соображает, но что ему надо, увидит и через кирпичную стену, — как у них в Пригорье говорят. Но таких людей, как Арагорн, сына Араторна, в Средиземье осталось очень мало. Род королей из-за Моря почти угас. Вполне возможно, грядущая война за Кольцо станет их последним деянием.

— Погоди. Ты хочешь сказать, что наш Бродяжник — потомок древних королей? А я считал его обыкновенным лесным бродягой из каких-то там Следопытов…

— Каких-то там Следопытов?! — возмущенно перебил Гэндальф. — Милый мой Фродо, так ведь Следопыты Севера и есть последние потомки выходцев из-за Моря. Не раз приходилось мне прибегать к их помощи, да и в будущем без нее не обойтись. Добраться до Разлога — это полдела. Судьба Кольца еще не решена.

— Наверное, ты прав, — вздохнул Фродо. — Правда, до сих пор я думал только о том, как попасть сюда. Ну а теперь надеюсь, что хоть дальше-то мне идти не придется. Месяц уже скитаюсь, так что приключениями сыт по горло. Отдохнуть как следует, вот это бы мне в самый раз. — Фродо закрыл глаза и умолк, но через некоторое время заговорил снова. — Слушай… что-то у меня даты не сходятся. По моим прикидкам сегодня должно быть двадцать первое, а ты говоришь — двадцать четвертое. Но к броду я подошел двадцатого, это точно.

— Сходятся, не сходятся… сказано же было молчать и не волноваться, а он подсчеты затеял. Скажи лучше, как твое плечо?

— Даже не знаю, — ответил хоббит. — Вроде бы ничего не болит и… — последовало неловкое движение, — я, кажется, могу шевелить рукой. Она еще не совсем слушается, но уже теплая, — добавил Фродо, потрогав левую руку правой.

— Вот и прекрасно, — сказал Гэндальф. — Ты идешь на поправку, скоро будешь совсем здоров. Исцелением ты обязан Элронду: все эти дни, с того часа как тебя принесли сюда, он не отходил от твоей постели.

— Дни? Как это — дни?

— Да уж так. Если быть точным, ты лежал без чувств три дня и четыре ночи. А счет времени потерял двадцатого — как раз тогда эльфы подобрали тебя у брода и принесли сюда. Плох ты был. Переживали мы все страшно, а Сэм и вовсе от тебя ни на шаг ни днем, ни ночью, разве что сбегает по моей просьбе за какой мелочью. Элронд великий целитель, но оружие Врага воистину смертоносно. Должен признаться, я и сам едва не потерял надежду, потому как подозревал, что в твоей затянувшейся ране осталось обломанное острие клинка. Нащупать его и удалить Элронду удалось только прошлой ночью. К тому времени оно проникло уже глубоко и неотвратимо приближалось к сердцу.