– А что, если это шифр? – предположила я. – Давайте попробуем выписать все большие буквы. Марк знает латынь и попытается прочесть. Вдруг получится?

Мое предложение поддержали. В результате получилась длинная строка, на которую в нетерпении уставились три пары глаз.

– Никакая это не латынь, – подала голос Ритка. – Самый что ни на есть французский. Может, я чего не так поняла, но смысл текста просто невероятный.

Она примолкла, словно не решаясь произнести вслух то, что у нее получилось. Тогда Марк пришел ей на помощь и отчетливо произнес по-французски получившуюся фразу. Моих познаний хватило, чтобы уловить жутковатый смысл послания:

«Царь мира дьявол, князь тьмы»…

– Ничего себе Евангелие! – присвистнула Ритка.

– Каким образом в священный текст могла попасть подобная гадость? – встревоженно спросил Марк, почему-то глядя на Риту.

– Это ты меня спрашиваешь? – взвилась она. – Это ваши французские предки намудрили, у них и выясняй. У нас в России такого отродясь не водилось.

– Действительно, абсурд какой-то получается, – сказала я. – Ничего не понимаю.

– Тут и понимать нечего, – усмехнулась Ритка. – Сидел какой-нибудь тогдашний писарь, кропал текст, заскучал и для смеха зашифровал эту ересь, так сказать, на память потомкам. Позднее кто-то обнаружил хулиганскую выходку, выдрал испорченные страницы, но уничтожить не решился, – Евангелие все-таки, – ну и зарыл поглубже!

– Объяснение правдоподобное, – кивнула я. – Но почему вместе с испорченными в ларце лежали и совершенно безобидные страницы?

– Не знаю, – вздохнула Ритка. – Ну что, дальше расшифровывать будем?

Мы молчали, опасаясь, что на второй странице окажется еще что-нибудь похлеще. Но в конце концов любопытство взяло верх, и мы принялись за расшифровку.

В результате наших стараний появилась еще одна фраза:

«Это сокровище принадлежит королю Дагоберу и городу Сиону».

– Ура! – запрыгала Ритка. – Все-таки есть сокровище! Я так и знала!

– Подожди радоваться, – остановила ее я. – Ничего же не ясно. Кто такой король Дагобер, Марк?

– Не знаю, – развел Марк руками. – Никогда о таком не слышал.

– И чему вас только в университете учат! – не удержалась от язвительного замечания Ритка. Марк огорченно вздохнул и уставился на свои кроссовки.

– Вторая загадка, – продолжала я, – это Сион. Если я не ошибаюсь, Сион – это Иерусалим. Но ведь мы во Франции, а не в Израиле?

Ни Марк, ни Ритка не могли придумать подходящего объяснения. Наши коллективные страдания были прерваны Габриэлой. Она заглянула в дверь и сообщила, что нас хочет видеть какой-то мужчина.

– Что за церемонии? – удивилась Ритка. – Скажите ему, пусть заходит.

Когда неизвестный посетитель появился на пороге нашей комнаты, я буквально остолбенела: передо мной стоял тот самый толстяк, которого я видела возле церкви. Ритка тоже узнала его.

– Э, да это тот самый тип, что крутился возле телефонной будки. Вот так встреча! – вполголоса сказала она.

Теперь, когда я смогла рассмотреть толстяка получше, его внешность удивила меня еще больше, чем в первый раз. У него было необычное лицо: полустарик-полуребенок. Пухлые розовые щеки, удивленно приподнятые брови, маленький рот и яркие голубые глаза, с любопытством изучающие нас сквозь круглые стекла старомодных очков. Совершенно седые, но по-прежнему густые волосы были взлохмачены, словно никогда не знали расчески.

Со своей одеждой, насколько я могла судить, толстяк обращался весьма бесцеремонно: светлые льняные брюки на коленях были испачканы, словно их хозяин только что ползал по земле. Шляпа, которую он держал в руках, выглядела настолько мятой, что трудно было сказать, какой формы она была, пока не попала в руки странного человечка.

– Простите за незваный визит, милые дамы, – начал толстяк, явно испытывая смущение, – и позвольте представиться: Михаил Семенович Тапельзон, профессор истории.

– Вы – тот самый Тапельзон, знаменитый исследователь ордена «храмовников»? – не поверила я.

– Вы совершенно правы, моя дорогая. Тот самый. Рад, что моя скромная работа привлекла ваше внимание.

– Это известный историк, его работы широко известны у нас и за рубежом, – пояснила я ничего не понимающей Ритке. – Я использовала ваши книги в своей дипломной работе, – с благодарностью сообщила я профессору. – Но как вы оказались здесь, в этой деревушке? Отдыхаете?

– Нет, к сожалению или к счастью, – работаю, – улыбнулся профессор.