— Без утайки рассказав всё, что вам известно.

Брат Тома отвёл глаза.

Рассказать всю правду никак нельзя — придётся изворачиваться. И зачем только он потащился в этот амбар!

— С чего начать даже не знаю? — брат Тома вздохнул, изобразив задумчивость. — Пожалуй, нужно вернуться к тому времени, когда мы ещё ничего не знали о вашем приезде.

— Как вам будет угодно. Итак? — викарий пододвинулся поближе.

— Однажды покойный пономарь стал рассказывать нескольким братьям, среди которых были и мы с братом Гийомом, случай, происшедший с ним в Туре.

— Не могли бы вы вспомнить подробности той истории, — попросил викарий.

Брат Тома с сожалением покачал головой.

— Нет, не могу. Ризничий вмешался и не дал пономарю закончить свой рассказ. Помню только, что дело там шло о какой-то девице, которую брат Жан, то ли соблазнил, то ли собирался соблазнить. Так вот, после этого брат Гийом и говорит мне, что пономарь ест по ночам мясо и что было бы неплохо проследить за ним и узнать, откуда он достаёт недозволенный уставом харч.

— Вы хотели последовать по его стопам, — понимающе улыбнулся викарий.

Брат Тома запнулся, но только на мгновение, затем с негодованием воскликнул:

— Как можно, святой отец! Мы просто хотели разоблачить пономаря, а потом обо всём рассказать отцу-настоятелю. Между нами говоря, брат Жан был плохим монахом.

Брат Тома покосился на викария — поверил или нет. Тот продолжал ехидно улыбаться. Видно, не поверил, но делать нечего.

— В конце концов, брат Гийом выследил пономаря и узнал, что мясо ему приносит сторож Пьер, когда возвращается из деревни.

— И вы, конечно же, как и намеревались, рассказали обо всём отцу-настоятелю?

Брат Тома опустил веки — язва, а не визитатор. Сделав скорбную паузу, он ответил:

— В этом не было необходимости, потому как в ту самую ночь пономарь сорвался с колокольни.

Викарий наклонился вперёд.

— Вы знаете, брат Тома, я никак не могу уловить связь между чревоугодием пономаря и вашим посещением амбара этой ночью.

— Связь есть, — осторожно ответил брат Тома. Ему предстояло изложить самую деликатную часть «мясной» истории. — На днях я случайно зашёл в амбар и застал брата Гийома, роющимся в углу. По тому как он испугался, я понял, что дело нечисто. Вот мне и подумалось, может брат Гийом сговорился с Пьером и тот стал теперь носить мясо для него? Выяснить это можно было только одним способом: прийти ночью и самому проверить, чего он там прячет. А уж потом, не сомневайтесь, я бы заставил его покаяться перед капитулом, — повысив голос, заявил брат Тома.

Викарий снова понимающе улыбнулся.

— В общем, ночью я пробрался на хозяйственный двор, — продолжал брат Тома, стараясь не смотреть на собеседника — насмешка в глазах викария путала мысли. — Дверь амбара оказалась незапертой. Войдя, я неосторожно смахнул на пол какую-то бумагу, потом долго искал её. Наконец, когда злосчастный листок был у меня в руках, я встал и, — лицо брата Тома исказилось, при воспоминании о пережитом ужасе, — и наткнулся на висящее тело.

Вестиарий, стараясь произвести должное впечатление, закатил глаза и всхлипнул. Реакция викария была неожиданной — вместо предполагаемого сочувствия, чёрствый визитатор поинтересовался:

— Не могли бы вы указать точно место, в котором покойник, что-то прятал?

— В правом дальнем углу за мешками, — прошептал изумлённый вестиарий.

— Благодарю вас, брат Тома, за помощь, — сказал викарий, поднимаясь и делая знак Жакобу следовать за ним.

Брат Тома долго смотрел на то место, где сидел викарий.

Кто бы мог подумать, что и посланник епископа Орлеанского падок на недозволенное уставом мясо. Ишь как быстро побежал его откапывать!

Дверь амбара к радости викария оказалась не заперта. В указанном вестиарием углу действительно обнаружилась рыхлая земля.

Матье де Нель опустился на колени, но Жакоб твёрдо дотронулся до его плеча:

— Позвольте мне, святой отец, ни к чему вам мараться. Скорее всего, брат Гийом хранил здесь тот самый ларец с тридцатью золотыми, благополучно возвращённый камерарию этим утром, — рассуждал Жакоб, выгребая землю. Вдруг он замер и повернул к викарию удивлённое лицо. — Святые угодники! Я что-то нашёл!

Через минуту на ладони Матье де Неля лежал полотняный мешочек — близнец того, что Пьер с такой неохотой отдал камерарию.

— Сколько? — спросил Жакоб, после того как викарий пересчитал деньги.

— Тридцать золотых экю.

— Вот так чудеса! Да в этой обители не амбар, а настоящая сокровищница. Может порыть ещё и в других углах, а, святой отец, как вы думаете?

Матье де Нель ничего не ответил. Он сидел на мешке с зерном и сосредоточенно смотрел в одну точку.

Не получив ответа, Жакоб стал рыскать по амбару, заглядывая во все углы.

— Что ты делаешь? — спросил викарий, очнувшись от своих мыслей.