«Да, в нее влюбиться мог каждый», — подумал генерал и попытался сложить в памяти то, что знал о последних днях жизни Марины.

Он так и не узнал, где и точно, когда Марина познакомилась с Артуром.

Стало известно позже: Артур вместе с Мариной ехали на БМВ в Останкино. Артура пригласили вести новую программу, а точней, шоу на первом канале нашего телевидения. По дороге они, видимо, попали в пробку, и Артур попытался нагнать упущенное время скоростью. И как это бывает часто, когда спешишь, светофор всегда красный. Они все-таки въехали на перекресток, на зеленый свет светофора, но старая «Волга» ГАЗ-24, с пьяным водителем за рулем въехала на красный свет светофора, да еще и со скоростью выше восьмидесяти километров в час.

Сработала подушка безопасности у Марины, но ее так сильно тряхнуло, что позвоночник не выдержал такой нагрузки и сломался. Артур был, не пристегнут, и у него вдобавок не сработала подушка безопасности. Рулевое колесо практически проломило ему грудь, и он получил сильный боковой удар в голову. В реанимационном отделении Артур умер, не приходя в сознание. Марина на вторые сутки пришла в себя и лежала неподвижно, напичканная всей жизнедеятельной аппаратурой и лекарствами. Когда Цветкова допустили к жене, всего на пять минут, чтобы только посмотреть на нее, как он просил, Марина говорить не могла, но, видимо, понимала, кто к ней пришел. Сердце Владимира чуть не разорвалось на части, когда он увидел, как из глаз Марины ручьем потекли слезы. Он взял салфетку и нежно вытер их. Тогда ему показалось, будто в знак благодарности Марина улыбнулась.

Через двое суток у Марины наступила кома, и сразу остановка сердца. Марины, его любимой, хоть и неверной жены, но лучшей из всех женщин на свете, не стало.

Цветков, забыв о своей обиде, глубоко переживал ее преждевременную смерть. Была жена, и нет теперь ни жены, ни мамы Татьяны, ни единственной дочери ее родителей, доживающих свой, теперь горький, век в Омске.

О том, что произошло за неделю до трагедии в отношениях Владимира и Марины, никто не знал, и, если бы не пишущая и телевизионная братия, через друзей Артура так никто б и не узнал, что знаменитый ведущий погиб в автокатастрофе вместе со своей возлюбленной Цветковой Мариной, женой генерала Цветкова.

Генерал же делал вид, что он вообще не в курсе их взаимоотношений, пытаясь тем самым пресекать, как он говорил, всякую болтовню желтой прессы. Но он только слегка возмущался, не принимая никаких серьезных мер. Ведь то, что писали в журналах, газетах, показывали по телевизору, говорили по радио, в основном за два дня до похорон, было правдой.

В госпитале у Виктора.

Курили, наверное, все, кто там был в ожидании. Вот уже больше двух часов Виктор находился на операционном столе. Много потеряно крови, пульс слабый. Как только сумели врачи довезти его до госпиталя? Благо, первую квалифицированную помощь оказали врачи, зашедшие на станции в вагон, и санитары с носилками, которые не шли, а летели от вагона к «скорой помощи». Они уже знали, что это военный, что полковник по найденным у него документам. «Сжорая» с включенной сиреной и маячками прямым ходом погнала в военный госпиталь имени Бурденко.

Владимир почувствовал что-то неладное, когда увидел «летящую» прямо на перрон «скорую», а потом и лежащего на носилках друга. Это было так неожиданно и необъяснимо затормаживающе, что, уточнив, куда едет «скорая», он заскочил в свою машину и отдал команду водителю ехать за машиной «скорой» помощи». А ведь всего через три часа должен из Моздока прибыть самолет, на котором после плена возвращается Егор. Кто его там встретит? Генерал дозвонился до управления и поставил задачу своему помощнику майору Гарину доставить Егора Зеленина, десантника, в госпиталь.

Владимир, бросивший год назад курить, сходил в ближайший киоск и купил себе синюю «ЛД». После первой затяжки голова закружилась и потяжелела. К нему подошел молодой человек в штатском и представился:

— Капитан милиции, старший оперуполномоченный МУРа Марков Эдуард.

— Генерал-майор Цветков Владимир Иванович, — ответил генерал и внимательно посмотрел на Маркова.

Маркову было лет тридцать; с усами, но волос покинул переднюю, часть его головы, зато подбородок у него был что надо, с ямочкой, широкий, глаза карие, открытый взгляд с постоянным прищуром, будто он что-то забыл договорить. Это, видимо, от профессии. Роста он был ниже среднего, но видно по плечам — парень не хилый, накаченный. На первый взгляд Цветкову он внушил доверие.

— Сжажите, Эдуард, — спросил генерал, — вы владеете какой-нибудь информацией?

— Сжудной, Владимир Иванович. Менее часа назад начальство ввело меня в курс дела и, назначив старшим оперативной группы, посоветовало поехать сюда в надежде что-то узнать от пострадавшего.

— Вряд ли что Вы сейчас узнаете. Врачи работают. Мы не теряем надежды на положительный исход, главное — чтобы выдержало сердце во время операции. Ну и что Вам доложило или проинформировало ваше начальство?

— Извините, товарищ генерал, но насколько Вы имеете отношение к полковнику Зеленину? — спросил капитан.

— Я его друг. Давайте выйдем в коридор на площадку.

Капитан кивнул головой и охотно пошел за Цветковым. Они закурили.

— Информация такая, — начал опер, — есть двое свидетелей, это старушка и ее внук, они все видели, остальные, когда была первая остановка, решили исчезнуть. Исчезла с ними и девушка, за которую заступился полковник Зеленин.

— А те, кто ранили его, где они? — перебил вопросом капитана генерал и добавил: — Извините, что перебил Вас.

— Да что вы, товарищ генерал. Можно называть меня просто Эдиком. Я, ей богу, не обижусь. Меня в отделе так зовут. Привычнее.